Этот визит смотрителя был первым в новом году, и миссис Морлидж волновалась так, будто Этвуд должен был переступить порог поместья впервые в жизни. А всё потому, что с недавнего времени муж был в курсе её романа. Если точнее, то у Пэрри Морлиджа не осталось никаких сомнений относительно неверности своей супруги после празднования дня Фуги: ранее никогда особо не жаловавшая этот праздник, в этот раз Кора не пожелала оставаться дома и даже не выказывала извечного неодобрения относительно планов самого Пэрри. Сложив два и два, не трудно было догадаться, с кем именно собралась провести праздничный вечер леди Морлидж.
И теперь, когда до еженедельного визита смотрителя оставались считанные минуты, Кора не находила себе места. Нет, ревнивого гнева супруга можно было не опасаться. Слишком не выгодно было раздувать прилюдный скандал. Для всех троих. Однако же, порядком уставший от осуждения Пэрри явно воспринимал сложившуюся ситуацию как возможность поквитаться за все нравоучения, что был вынужден терпеть последние десять лет. Не понаслышке зная о том, как бывает невоздержан на язык супруг, Кора впадала в тихую панику. При всей выдержке Этвуда, она сильно сомневалась, что тот будет расточать её на мистера Морлиджа, если тому приспичить ёрничать сверх меры. Тем более что Пэрри принялся упражняться в остроумии с самого утра.
- Ну что ты так нервничаешь, право слово? - протянул мистер Морлидж, вальяжно растянувшись на кушетке. - Полагаю, с тех пор, как наш дорогой смотритель добился практически невозможного и всё-таки стянул с тебя штаны в кратчайшие сроки, мы можем не опасаться новых нотаций и повторений Шестого запрета.
- Пэрри, пожалуйста... - обречённо вздохнула Кора, готовая на многое, лишь бы муж начал вести себя прилично. Хотя бы после прихода Этвуда. - Я уже устала повторять, что тот факт, что смотритель... Что мы с ним... В общем, это не значит, что можно напрочь позабыть о приличиях.
- Ну конечно. Приличия, - повторил мистер Морлидж, будто давно ждал, когда супруга произнесёт именно это. - Всё хотел спросить, ты о них часто вспоминаешь, когда облизываешь его... шарманку? Или о приличиях должен думать только я, пока вы трахаете друг друга в какой-нибудь съёмной дыре?
- Если ты вдруг запамятовал, то я все десять лет только и делала, что соблюдала приличия. В то время, как ты... - зашипела Кора, наконец не выдержав.
- О, девочка моя, - тут же перебил супруг. - Ты их сохраняла лишь потому, что раньше никому не приходило в голову предложить тебе нечто подобное. Не догадываешься, почему?
Леди Морлидж снова вспыхнула и уже хотела было ответить мужу гневной отповедью, но семейная сцена была прервана возникшей на пороге Айви.
- Сэр Пэрри, леди Кора, пришёл смотритель Этвуд. Проводить его в гостиную?
После этих слов в комнате повисла неловкая пауза.

- Добро пожаловать в наш дом, смотритель, - с не свойственным ему в другие дни радушием поприветствовал гостя Пэрри. Кора же, успевшая за то время, что они с мужем шли к гостиной, совладать с собой, кинула на супруга озабоченный взгляд. Она явно ожидала какой-нибудь пакости в любое мгновение.
Широким жестом пригласив всех садиться, Пэрии, явно почувствовавший себя хозяином не только дома, но и положения, удобно устроился в одном из мягких кресел, обивку для которых Кора подбирала в тон обоям и обратился к застывшей на пороге жене:
- Ну что же ты стоишь, дорогая? Нехорошо заставлять смотрителя ждать, ведь наверняка мы с тобой - далеко не единственные, кто нуждается в наставлении и утешении сразу после излишеств дня Фуги. Не так ли, смотритель? - перевёл он взгляд на Этвуда.
Поняв, что, дай Пэрри волю, он наговорит совсем уж недопустмых вещей, да ещё в присутствии прислуги, Кора отослала Айви распорядиться насчёт чая с бисквитами, сама же, будто повинуясь просьбе мужа, также опустилась в одно из кресел.
- Мы очень рады видеть Вас в нашем доме, смотритель, - проговорила она, чувствуя себя в этот момент последней лгуньей. Изображать любящую супругу Пэрри Морлиджа было сейчас равносильно измене Гарольду.

Сама же леди Морлидж переводила взгляд с супруга на любовника, словно напуганный зверёк. По её мнению, сейчас в гостиной происходило именно то, чего она опасалась с самого начала: Пэрри отчаянно нарывался, тогда как Гарольд явно не собирался плясать под его дудку. И всё, что оставалось ей самой, это поражаться выдержке смотрителя и изо всех сил стараться не подлить масла в огонь. Правда, получалось из рук вон плохо. А последний вопрос и вовсе выбил Кору из колеи, хотя, если задуматься, был самым естественным, какой только можно было задать.
- Я... - попробовала она начать, но осеклась, в недоумении воззрившись на Этвуда. Как бы ни была леди Морлидж искусна в сохранении хорошей мины при плохой игре, но тут она явно растерялась. По всему выходило, что ей предлагали покаяться перед любовником в том, что с ним изменила законному мужу. Или же покаяться перед любовником, что порой вынуждена спать с супругом.
Пэрри же, однако, будто с самого начала только и ждал этого вопроса.
- О, да, смотритель, я давно хотел попросить Вашего совета! - чуть ли не с радостью воскликнул он, словно не замечая вошедшую в комнату Айви, принявшуюся бесшумно сервировать чайный столик. - Знаете, в последнее время мне стало казаться, что я не уделяю должного внимания своей супруге. Не кажется ли Вам, что, стремясь соблюсти Шестой запрет, мы с Корой пренебрегаем нашими прямыми супружескими обязанностями?

Разговор принял опасный оборот практически сразу. Похолодев, Кора следила за каждым движением Этвуда, справедливо полагая, что от него в этот момент зависело если и не всё, то многое. Мужчины не любят, когда над ними смеются. Пэрри Морлидж и Гарольд Этвуд, по её мнению, исключениями не были. И разница между ними сейчас была лишь в том, что один открыто лез на рожон, не давая себе труда задуматься о последствиях, тогда как другой лишь отплачивал той же монетой. Впрочем, надолго ли хватит выдержки уже у всех троих, леди Морлидж сказать не могла.
- Избегать крайностей... - протянул тем временем Пэрри, словно и правда всерьёз задумался над словами смотрителя. - Да-да, я знаю, что лучше придерживаться золотой середины, во всём, но всё же... Все мы помним слова шестого запрета: "Избегай зова плоти, жаждущей удовольствия". И это единственная причина, по которой я сдерживаю себя и не уединяюсь с любимой супругой так часто, как того желает моя слабая плоть, смотритель. Впрочем, Вы сказали, что добрая жена с радостью подчиняется своему мужу. Что думаешь по этому поводу ты, Кора? Не будешь меня укорять в невоздержанности, если мы станем исполнять супружеский долг несколько чаще? Тем более, что и смотритель Этвуд, кажется, не собирается нас осуждать.
Супруг словно с цепи сорвался, получив, наконец, возможность уличить в грехах ту, что корила его на протяжении многих лет. И Кора, растерянная и не знающая, как реагировать на этот апогей ханжества и лицемерия, готова была провалиться сквозь землю со стыда. И перед Этвудом, который уж точно не обязан был отвечать на провокационные вопросы, и перед мужем, с правотой которого, как ни крути, спорить было трудно.
Сейчас, когда их снова оставили втроём, леди Морлидж готова была признаться в чём угодно. Не сомневаясь, что никто из присутствующих не побежит с доносом после этой встречи, она не видела ничего, кроме извращённой жестокости в том, что они до сих пор играли в счастливую семью и визит строгого смотрителя. Поначалу даже собиравшаяся что-то ответить, Кора внезапно поняла, что разрыдается, если вымолвит хоть слово. В повисшей тишине было отчётливо слышно, как зазвенела чашка в дрожащих руках миссис Морлидж.

Чашка в руках Коры последний раз звякнула о блюдце, после чего была отставлена в сторону. От греха подальше. Пэрри довольно ухмылялся, словно услышал ровно то, что хотел, и переводил взгляд со смотрителя на свою жену, безмолвно спрашивая, кто из них блудит в супружеской спальне. Для него, по крайней мере, ответ был очевиден: хороши все трое. И сегодня, как казалось мистеру Морлиджу, он явно дал понять, что не намерен больше в одиночку слыть главным греховодником в этой семье.
- Нет, смотритель, - отозвалась тем временем Кора, в свою очередь не думавшая скрывать облегчения от того, что Этвуд сменил тему. После необходимости столь откровенно врать и делать вид, что ничего не происходит, говорить правду, пусть и по совершенно пустяковым поводам, было сродни самому желанному подарку. - Нам повезло жить рядом с людьми крайне благопристойными и приличными. А вся прислуга обладает безупречными рекомендациями, иначе не получила бы тут работу.
Сказав это, Кора впервые за всё время беседы решилась взглянуть на Пэрри, ожидая от него отзыва о приятелях и подчинённых. О последних его супруга была, правда, осведомлена куда как лучше, однако же и это было принято не афишировать.
- Один из моих друзей, Роберт Уитлоу, стал последнее время ужасно непунктуален, но, право слово, я даже не могу предположить, с чем это может быть связано. А в остальном, как сказала моя драгоценная супруга, нас и правда окружают люди чрезвычайно благопристойные, - Пэрри вновь откинулся на спинку кресла, вальяжно помешивая ложкой чай.
- А ты сам не боишься опоздать в контору? - внезапно ставшим ледяным голосом проговорила Кора, едва услышав имя последнего любовника своего супруга. Поняв, что в очередной раз попал точно в цель, мистер Морлидж в который раз за это утро расплылся в довольной улыбке.
- Благодаря твоим напоминаниям, любимая, я всегда прихожу вовремя. Вы позволите, смотритель? - с деланной вежливостью обратился он к Этвуду. Больше в гостиной мистера Морлиджа ничто не держало.

- Ваши слова - просто бальзам на мою израненную душу, - осклабился Пэрри. - В таком случае, поспешу... исправлять подмеченное Вами. До вечера, любимая. Всего доброго, смотритель, надеюсь на скорую встречу.
Как только за мистером Морлиджем закрылась дверь, Кора тяжело выдохнула. На какое-то время в комнате повисло молчание. Стыд и за себя, и за мужа, не давал вымолвить ни слова. Больше всего ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю. Парадокс, но именно Кора, больше всего боявшаяся несдержанности и Пэрри, и Гарольда, оказалась той, что не смогла держать себя в руках. А если бы во время этой сцены присутствовал кто-нибудь ещё? О последствиях в таком случае не хотелось и думать.
- Прости, - наконец глухо вымолвила леди Морлидж. От долгого молчания и сдерживаемых слёз голос оказался непривычно хриплым. - Это... это омерзительно, и ты не обязан был всё это терпеть.
Как объяснить Гарольду, что причиной только что разыгранной сцены был вовсе не он, Кора не знала. Да и сомневалась, что какие бы то ни было оправдания будут сейчас уместны. Сам того не желая, говоря о тех, кто горазд подмечать за другими собственные недостатки, смотритель больно уколол и свою возлюбленную. Ведь поступки миссис Морлидж сейчас и правда мало отличались о того, что вытворял Пэрри.

В отличие от Гарольда, Кора не была уверена относительно того, что все они знают, что делают. Пэрри явно вымещал свои давние обиды, Этвуд невероятным образом умудрялся сохранять самообладание и даже исполнять обязанности смотрителя, а она... Терялась и впервые в жизни не знала, что делать. Беспокойство всё нарастало, отчаянно хотелось спросить совета и поддержки у Гарольда, но тот неожиданно сменил тему, да так, что даже обидеться бы не получилось, даже если бы Кора вздумала это сделать, потому что то, о чём он заговорил, оказалось и правда поважнее семейных дрязг.
Услышь известие о странной болезни от кого другого, возможно, она бы и не придала этому никакого значения. Мало ли, что болтают в округе! Но смотритель Этвуд не бил тревогу на пустом месте, а потому, отбросив на время семейные неурядицы, леди Морлидж вскинула на любовника обеспокоенный взгляд.
- Увы, после того, как наша связь перестала быть для него секретом, Пэрри стало крайне сложно в чём-либо увещевать, - с очередным вздохом проговорила она. - Но я постараюсь.
"Постараюсь" из уст Коры значило "сделаю всё возможное", в этом Гарольд мог не сомневаться.
- Похоже, и правда, в этом году отъезд Эмунда в пансион - настоящее благо, - чуть помолчав, добавила она. - Этой болезнью можно заразиться только через крыс?
Про себя леди Морлидж отметила, что в ближайшее время следует пополнить запас крысиного яда и заставить слуг в два раза тщательнее чистить кухню и кладовку с припасами.

Протянутую руку Кора сжала так крепко, что побелели костяшки. Страх перед неизвестной болезнью мешался со страхом перед другими возможными неприятностями. И ведь не знаешь, чего надо опасаться в первую очередь! Хотя, наверное, поддерживать в доме идеальную чистоту и убедить Пэрри не шляться по совсем уж злачным местам всё-таки окажется проще, чем успокоить совесть, напоминавшую о своём существовании слишком часто после того, как они со смотрителем Этвудом стали близки.
- И правда, будем надеяться, что это только слухи, - эхом откликнулась Кора. И хоть Гарольд просил не вспоминать о только что состоявшемся разговоре с Пэрри, отпустить ситуацию леди Морлидж пока не могла. Слишком болезненными оказались уколы супруга.
- Скажи, тебе обязательно всякий раз задавать те вопросы, что ты задавал, пока мы ещё не стали любовниками? - Слова сорвались с губ легко, будто, выполнив причитающуюся ей норму лицемерия за день, Кора получала удовольствие от того, что называла вещи своими именами. - Ты и так знаешь на них ответы, а Пэрри будет всякий раз как с цепи срываться...
И не думая упрекать любимого хоть в чём-то, леди Морлидж пыталась придумать, как избежать сцен, как только что случившаяся в этой гостиной.

Гарольд был кругом прав, и именно это, как и невозможность что-либо изменить, приводило Кору в отчаяние. Правда, одного только предложения попросить о переводе оказалось достаточно, чтобы миссис Морлидж резко пересмотрела свои приоритеты. И дело было далеко не только в том, до чего может докопаться любой другой смотритель.
- Нет, пожалуйста, не надо никаких прошений! - сразу же откликнулась она, снова изо всех сил сжимая ладонь Этвуда. - Прости, я постараюсь в следующий раз держать себя в руках. Я ни в чём тебя не виню, просто...
Кора помедлила, собираясь с мыслями, а потом сказала прямо то, что тревожило её с первого дня, проведённого вместе в съёмной комнатушке:
- В чём смысл этих обязанностей, всех этих наставлений, если я и правда блужу в собственной спальне? Вы с Пэрри говорили сегодня о супружеском долге, который в радость, о невоздержанности, а я всё это время могла думать только о том, примешь ли ты меня в своей постели после ночи, что я проведу со своим мужем! Я же не ему, я тебе изменяю, но на это всем наплевать.
Едва ли Кору можно было упрекнуть в желании полностью принадлежать тому, кого она любила. И, задавая эти вопросы, леди Морлидж вряд ли осознавала, что спрашивает Этвуда не как любовника, а именно как смотрителя. Как тогда, когда они впервые разговаривали откровенно на площади перед Аббатством. И как тогда она не понимала, зачем регулярно посещать чтения, так теперь никак не могла взять в толк, почему вездесущие запреты, долженствующие уберечь обывателей от дурных поступков, в её жизни плодили лишь ложь и лицемерие.