Как и предполагала Кора, после ухода Этвуда в доме разгорелась ссора, хоть и уступавшая по размаху тем, что случались между супругами до рождения ребёнка, но всё же достаточно сильная, чтобы надолго испортить настроение всем её участникам. Хорошо хоть, разразилась она уже после того, как Эдмунда отправили в постель.
- Нет, вы только подумайте! – бушевал Пэрри, оставшись наедине с женой и меряя шагами небольшую спальню. Во избежание пересудов, по отдельным комнатам они так и не разъехались, что доставляло немало неудобств обоим. – Поучает так, будто имеет на это право!
- Но он и правда имеет на это право, - со вздохом заметила Кора, аккуратно складывая на прикроватный столик шпильки для волос. – И прошу тебя, говори тише. Слуги услышат.
Эта покладистость порой бесила Пэрри почище любых возражений, а потому он несколько минут сверлил жену убийственным взглядом, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить в очередной раз гадостей. Остановило только осознание её правоты, которое, надо сказать, злило ничуть не меньше, чем недавняя попытка влезть в его личную жизнь.
- Но учти! Я не побегу в Аббатство только потому, что ему этого захотелось, на следующий же день, - прошипел он, всё же сбавив тон.
- На следующий и не получится, - ответила Кора, снова вздыхая и мысленно готовясь к новой порции  уговоров. – Завтра у меня слишком много дел в конторе, пойдём послезавтра…
Препирались супруги почти до самого рассвета, однако под конец рассудительность супруги всё же  взяла своё. Правда, двенадцатого числа Морлиджи всё же переступили порог зала для чтений не в полном составе. Утешало в сложившейся ситуации только одно - причина, по которой отсутствовал глава семейства, была не выдуманной. По всей видимости, высшие силы всё-таки решили наказать Пэрри за его распутство, послав ему сильнейшую боль в пояснице. Доктор, за которым срочно послали, после тщательного осмотра заверил взволнованную супругу, что это всего лишь невралгия, жизни мистера Морлиджа ничто не угрожает, однако же в ближайшие несколько дней необходим строжайший покой. Выслушав все рекомендации и распорядившись, чтобы доктору заплатили за визит, Кора порадовалась хотя бы тому, что в этот раз не придётся врать по поводу причины, по которой муж пропустит и эти чтения. Лжи в её жизни и без того было более чем достаточно.
- Мааам, ну разве честно ходить в Аббатство во время каникул? Разве не достаточно нас водят сюда в течение учебного года? - тихонько заканючил тем временем Эдмунд, полагавший, как и его отец, что и так не часто выдающееся свободное время нужно использовать совсем по-другому.
- Не достаточно, милый, раз ты задаёшь такие вопросы, - вполголоса ответила Кора, высматривая место, где бы им лучше встать. С одной стороны, было необходимо, чтобы их заметил смотритель Этвуд, с другой, стоять совсем на виду тоже было не совсем удобно - в слишком рьяное благочестие мало бы кто поверил.
Найдя наконец идеальное, как ей казалось, место, леди Морлидж посмотрела на чуть ли не до слёз расстроенного испорченным днём сына и, наклонившись, прошептала:
- Если простоишь всё чтение, как хороший мальчик, потом мы пойдём в магазин игрушек, что на углу, и я куплю тебе того заводного кита, о котором ты без умолку рассказываешь вот уже вторую неделю.
- Правда?! - просиял мальчишка.
- Правда, - заверила его мать. - Только помни, веди себя хорошо. А иначе никакого кита.
Подумав о том, что подобные методы воспитания вряд ли одобрили бы светила дануолльской педагогики, Кора снова вздохнула, с любовью глядя на сына сверху вниз и невольно улыбаясь от того, как тот изо всех сил старался скроить мину самого благочестивого мальчика на свете. Выходило, правда, из рук вон плохо, видимо, от того, что только что обещанный кит никак не хотел выходить из головы.

Отредактировано Кора Морлидж (2014-01-11 03:47:38)

Мальчик в недоумении воззрился снизу вверх на незнакомого человека, который почему-то знал их с мамой, в то время как Кора, отметив про себя, что правильно сделала, не став откладывать обещанный визит в Аббатство, поспешила ответить на приветствие:
- Здравствуйте, смотритель. - И сразу же развернулась к сыну: - Эдмунд, это смотритель Этвуд, на знакомство с которым ты позволил себе опоздать. - И хоть голос матери не был слишком строг, становилось понятно, что подобного в семье Морлиджей не одобряют.
- Простите, смотритель Этвуд, - приученный, что, когда делаешь что-то не так, нужно извиняться, сразу же откликнулся мальчик. И хоть в голосе не было слышно особого раскаяния (всё-таки, он простоял всё чтение тихо, а, значит, кит был совсем близко), расстраивать маму и правда не хотелось. Кто его знает, почему позавчерашний визит был так важен для неё, но в таком случае и правда не стоило задерживаться на прогулке, да ещё и подставлять старика Харвика, который ни в чём не мог ему отказать.
- Очень вдохновенная проповедь, не так ли? - спросила тем временем Кора, не желавшая ни акцентировать внимание смотрителя на том, как тщательно она выполняет его указания, ни на отсутствии Пэрри. С учётом того, что врать ей в этом вопросе сегодня не пришлось бы, леди Морлидж предпочла дождаться прямого вопроса, чтобы смотритель Этвуд не подумал, что она заранее оправдывается, а значит, в чём-то виновата.

"Они и достигают", - подумала Кора, воспринявшая совет почаще посещать чтения именно как прямое и недвусмысленное указание. Да и как им не достигать, если стоявший напротив человек в маске имел полномочия докопаться до всех твоих тайн? И тот факт, что в конечном итоге делалось это ради блага тех, в чью жизнь порой совершенно бесцеремонно вмешивались смотрители, совсем не скрашивал необходимости слушаться беспрекословно. В данном случае Кора рисковала не только своим благополучием, но и будущим Эдмунда, что делало её особенно усидчивой во всём, в чём Этвуду захотелось бы наставить свою новую подопечную. Правда, говорить этого вслух явно не стоило.
- Я уверена, наш район не станет изводить Вас упрямством и глухотой. По крайней мере, очень на это надеюсь, - сказала леди Морлидж вслух, не менее прозрачно намекая на то, что респектабельные аристократы и буржуа будут рады не доставлять своему новому пастырю хлопот, выказывая всяческое благочестие. Правда, для этого смотрителю Этвуду придётся в свою очередь закрыть глаза на мелкие прегрешения. Со своей стороны Кора могла дать честное слово, что сделает всё, от неё зависящее, чтобы эти самые прегрешения одного из жильцов их квартала если и не сошли на нет, то уж точно стали бы почти не заметными.
- Так что, с достижением Ваших слов наших умов, думаю, проблем не возникнет. Видите, позавчера Вы так пристыдили меня, что я не решила откладывать исправление на долгий срок.
Как ни странно, последнее было сказано искренне. Хоть и опасавшаяся нового смотрителя по вполне понятным причинам, Кора не видела в Этвуде стремления обвинить в ереси и прочих страшных грехах первого встречного, а потому и недвусмысленное приказание чаще посещать чтения восприняла в том числе и как искреннее желание позаботиться о душах своих подопечных. С детства приученная выполнять возложенные на неё обязанности как можно лучше, миссис Морлидж не могла не проникнуться некоторым уважением при виде схожего взгляда на вверенное ему дело.
Эдмунд тем временем, полагавший, что они с матерью уже провели в Аббатстве достаточно времени, начал в нетерпении тихонько дёргать ей за руку, напоминая об обещанном ките.

- Мы спешим! - сразу же откликнулся Эдмунд, разом позабыв обо всех правилах приличия, как только заподозрил, что покупка вожделенного кита откладывается на неопределённый срок. - Нам нужно в магазин игрушек на углу нашей улицы, за китом... - заметно тише добавил он, сообразив, что за подобную несдержанность этого самого кита теперь не видать, как своих ушей.
- Эдмунд! - воскликнула Кора с явным неодобрением. И дело было даже не в том, что мальчик проявил неуважение, вклинившись в беседу взрослых, хотя поощрять подобное поведение явно не стоило. Самым неприятным было то, что ребёнок, сам того не ведая, раскрыл перед Этвудом все карты, показав, каким образом леди Морлидж заманивала свою семью в Аббатство.
Однако же показательно отчитывать сына Кора не решилась. Во-первых, потому что не хотела обманывать сына - кит был обещан за хорошее поведение во время чтения, а не на протяжении всего дня, и нарушать свое слово тогда, когда при всяком удобном случае внушаешь ребёнку о недопустимости подобного, казалось леди Морлидж верхом лицемерия. Можно было, конечно, отругать Эдмунда для виду, а через некоторое время всё равно улучить момент и купить ему этого кита, но Кора не представляла, как потом объяснить столь нелогичное с точки зрения восьмилетнего ребёнка поведение. Да к тому же, она по собственному детству помнила, насколько неприятно, когда не знаешь, когда тебя отругают, а когда похвалят. Ну а во-вторых, после слов о визите к миссис  Боланд у Коры появилось весьма стойкое ощущение, что их новый смотритель не станет её сильно осуждать. Если он не стал потчевать убитую горем женщину назиданиями, значит, и правда понимает многие нужды и сомнения своих подопечных.
- Твой кит никуда не денется, зайдём за ним на обратном пути, - приняла она окончательное решение и снова обратилась к Этвуду: - Мы никуда не торопимся, смотритель, и с удовольствием примем Ваше предложение.
Уже на выходе из Аббатства, когда получивший разрешение Эдмунд убежал чуть вперёд, делая вид, что он совсем взрослый и гуляет по улицам один, Кора всё-таки принялась оправдываться:
- Я знаю, что нужно быть с ним строже, но после того, как он поступил в пансион, мы видимся не так часто... Муж постоянно говорит мне, что я его слишком балую, хотя, признаться, сам потакает капризам мальчишки ничуть не меньше.
В последних словах можно было отчётливо услышать нотки нежности. Глядя на то, как самозабвенно Пэрри возится с сыном, Кора забывала все обиды и унижения, которые пришлось вынести в первые годы брака.

Сейчас Кора многое бы дала за то, чтобы увидеть лицо смотрителя. Она ожидала новой порции увещеваний или даже запретов, но уж никак не того, что было сказано. Этвуд практически прямым текстом противоречил Семи запретам, за соблюдением которых должен был следить.
Гадать о причинах подобного поведения можно было до бесконечности - всё равно не угадаешь. Это они, смотрители с Белого утёса, могли влезть в душу каждому, догадаться о самых сокровенных твоих желаниях, а простым жителям Дануолла надлежало делать то, что велено, и не лезть не в своё дело, разумеется, если дело это не касалось свидетельствования против обвинённых в ереси.
- Почему Вы говорите мне это, смотритель? - прямо и чуть ли не требовательно спросила Кора, и не думавшая скрывать тревоги. Соблазн посчитать только что услышанное простым человеческим сочувствием был велик, но даже предполагая, что Этвуд не лишён многих человеческих радостей, поверить в смотрителя, ратующего за нарушение Семи запретов, было почти невозможно. - Сначала Вы приравниваете простую чашку чая к чревоугодию, а потом советуете мне покупать внимание сына во время чтений игрушками?
Привыкнув к тому, что всё время приходится юлить и изображать из себя ту, кем не являлась или являлась не до конца, Кора была готова изображать для Пэрри и всего Аббатства образцовую жену, но и только. Если смотритель Этвуд ждал от неё какой-то определённой роли, ему следовало сказать об этом прямо, а не ходить вокруг да около.

- Простите, смотритель, - заметно убавив пыл, проговорила Кора. Обвинение в ненадлежащем воспитании всё-таки прозвучало, и от этого стало как будто легче. Правда, обвинили её совсем не в том, в чём приходилось каяться прежде.
И всё же, вопросов оставалось куда больше, чем ответов, да и сделать вид, что ничего удивительного сказано не было, Кора тоже уже не могла.
- А Вы можете объяснить? - это уже прозвучало не как вызов и тем более не как требование, но как просьба.
Ей в своё время объяснять ничего не стали, пригрозив той самой розгой. Угроза оказалась весьма действенной, и в результате маленькая Кора редко вызывала недовольство взрослых. По крайней мере, в пансионе, где ко всем детям относились с совершенно одинаковой строгостью. Только вот, худо-бедно устроив собственную жизнь, она никак не могла решить, что будет лучше для сына: та самая строгость, которая сделает мальчика несчастным, пока тот не вырастет, но при этом поможет оградить его от бед во взрослой жизни, или же безграничные материнская любовь и забота, коих была лишена она сама. Смотритель Этвуд неожиданно предлагал третий вариант, только миссис Морлидж очень сильно сомневалась, что сможет справиться с этим самостоятельно.

Значит, случай Морлиджей смотритель Этвуд безнадёжным не считал? Неожиданное заявление, особенно с учётом того, насколько эта семья погрязла во лжи. Хотя, возможно, он говорил так, потому что не знал всей правды. Но главным всё равно было не это.
О том, что смотрители призваны в первую очередь беречь и заботиться, говорили всегда, без устали напоминая это тем, кто посмел усомниться. Только вот демонстрировать это никто почему-то не спешил. Кора не знала, удивился ли бы смотритель Этвуд тому, что первым действительно показал эту пресловутую заботу, ставшую для неё практически синонимом принуждения, хотя и подозревала, что в деле утешения стоявший рядом человек в маске был осведомлён куда лучше, чем многие другие. И почему ей не попался такой смотритель лет двадцать тому назад?! Возможно, тогда бы её жизнь сложилась совсем по-другому.
Глянув на возвращающего вприпрыжку Эдмунда, миссис Морлидж смахнула внезапно набежавшие слёзы. Поразительно, она не плакала с самого детства, с тех пор, как поняла, что всё равно никто не пожалеет, а теперь, наконец-то получив руку помощи, да ещё тогда, когда уже и не просила, просто не знала, как с этим быть.
- Разве я смогу объяснить ему, если и сама не знаю, в чём польза чтений? А в Аббатство прихожу, только чтобы не наказали?
Осознав, что только что сказала, Кора побелела, словно полотно. Если бы можно было взять свои слова назад, она бы так и сделала, да ещё зашила бы себе рот для верности. Подбежавший тем временем Эдмунд с удивлением посмотрел на необычно взволнованную мать и резко передумал снова спрашивать о ките. Очевидно было, что взрослым сейчас не до него.

Слушая смотрителя, Кора никак не могла взять в толк, чему удивлялась больше: тому, что только что сказала, или же тому, что имевший все основания метать громы и молнии Этвуд воспринял сказанное совершенно спокойно, будто слышал подобное далеко не в первый раз. Хотя, может, так оно и было? Постоянно думая о собственных заботах и провинностях, она почему-то полагала, что у других людей всё не так, что их не приходится одёргивать, наставлять или наказывать. И уж точно не рассчитывала на снисхождение.
- Да, этот разговор и правда - большая удача, - пробормотала Кора, когда до конца осознала, насколько сильно только что рисковала. Похоже, если всё, что успел наговорить Этвуд, не окажется искусной уловкой, чтобы вывести погрязших в грехе Морлиджей на чистую воду, то им и правда повезло с новым смотрителем так, как мало кому везло.
Упоминание об отце вновь заставило Кору удивлённо вскинуть бровь. Никогда прежде смотрители не заговаривали с ней о своей семье. Они будто бы возникали из ниоткуда, не имея ни родных, ни привязанностей, и хоть ни для кого в Дануолле не было тайной, как именно попадали на Белый утёс, представить себе маленького Этвуда, гуляющего с отцом по парку, было чрезвычайно сложно. Хорошо хоть, на этот раз леди Морлидж вовремя прикусила язык и не удивилась вслух, что у её смотрителя, оказывается, тоже были родители. И даже, как ни странно, любящие и заботливые.
- Когда Вам будет удобнее уделить мне время? - торопливо спросила она, явно всё ещё опасаясь, что Этвуд передумает.