Совещание с представителями главных аристократических домов Дануолла прошло напряженно и, чего уж греха таить, бестолково. Единодушными благородные господа были только тогда, когда речь заходила об их личной безопасности, о деньгах и сохранении материальных ценностей. Когда же Джессамина заговаривала о рабочих и ремесленниках, о преступности и высокой смертности среди детей, каждый спешил назвать крайним соседа, а один из старших Пендолтонов и вовсе позволил себе скучающе закатить глаза, после чего пришлось выставить его вон, как провинившегося школьника. Давно было пора перестать играть с придворными в демократию. Она могла лишить их всех привилегий, отнять имущество. После народных бунтов, постоянных волнений, закрытия порта было уже не страшно, и все же… Джессамина понимала, что начинать репрессии было бы не совсем осторожно.
- Господа, те из вас, кто окажет заметную материальную помощь морякам, рабочим, ремесленникам и прочим нуждающимся, будут вознаграждены. Те же, кто не удостоит вниманием мои просьбы и указания, - Императрица обвела взглядом собравшихся и закончила вкрадчиво, - впредь больше не смогут рассчитывать на мое расположение. – Джессамина улыбнулась. – Полагаю, мы друг друга поняли? Все свободны. Лорд Берроуз, останьтесь. Мне нужно с Вами поговорить.
Когда аристократы покинули зал, Императрица выпила немного воды и чуть откинулась на спинку стула.
- У Вас есть какие-нибудь новости? – главный специалист по тайнам все чаще говорил то, о чем можно было узнать и от других лиц, но он по-прежнему был полезен.
Джессамина устало потерла переносицу и небрежным жестом достала из папки несколько бумаг.
- Что Вы думаете об этом, лорд Берроуз? – на стол перед мужчиной легли чертежи, изображавшие устройство, напоминавшее ходули, только к ним зачем-то прилагался бак с ворванью. – Я случайно увидела это у господина Соколова.

Джессамина прекрасно знала, что на самом деле творится в городе. Многие кварталы опустели, заразившиеся исчислялись уже не десятками, а сотнями, живые голодали, а мертвых сжигали. Чума стирала социальные границы. Благородные придворные упрямо не желали этого признавать, но были сведения о том, что и среди аристократии появились отмеченные болезнью. Крысы, несмотря на все ухищрения, лезли и в их дома. То на одной фабрике, то на другой происходили бунты рабочих, и эта людская масса готова была обрушиться на сытых и богатых. Все эти новости Императрица узнавала из полицейских отчетов, да от щедрых на рассказы слуг, с которыми никогда не брезговала общаться лично. Очень не хватало Корво. Он смог бы узнать все подробности, и он знал, что надо делать.
Раньше Хайрем Берроуз спешил донести о заговорах, преступлениях и расследованиях, но теперь обходился малозначимыми, общими фразами, будто считал, что с молодой женщины, которая волею судьбы стояла выше него, хватит и этого.
Джессамина впервые за многие годы посмотрела на главу Тайной канцелярии с нескрываемой иронией. Быть может, это ей стоило рассказать ему еще пару новостей.
Однако, судя по спокойной реакции, разработки Соколова не были для него сюрпризом.
- Ах, вот для чего она, - лицо Джессамины перестало выражать какие-либо эмоции. – Как же этот аппарат работает?
Машина для уничтожения людей. Ей бы обрадовались все, кто только что покинул зал совета. Именно этого от нее и ждали – жесткого применения силы. Многие аристократы не понимали, что подавление народа прослужит им не долго, и потом, когда затравленные люди волной хлынут в привилегированные жилища, сила будет на стороне плебейского большинства.

Отредактировано Джессамина Колдуин (2014-03-21 22:05:06)

В зале воцарилась звенящая тишина. Слышно было, как двигается механизм в больших  часах. Императрица смотрела главе Тайной службы прямо в глаза и больше не улыбалась. Морщинистое лицо лорда Берроуза казалось Джессамине маской, которую он никогда не снимал. Как знать? Возможно, не только из желания утаить свои эмоции, но и из страха. Не перед ней. Перед собой. Серьезность и сдержанность помогают сохранить достойный, невозмутимый вид. Надежность, следование правилам. Любопытно было бы взглянуть, как изменилось бы это лицо, если бы Берроуз внезапно узнал о своей отставке. Если старые солдаты вовремя не уходят на покой, они умирают не своей смертью.
- Против кого Вы собрались воевать? – наконец, вкрадчиво спросила Джессамина. – Против безоружных нищих? Против рабочих с детьми на руках? Против больных или голодных?
Говоря, Императрица вертела в руке полупустой бокал. Он стукнулся дном о стол. Диск воды заколебался, поблескивая на свету. Не дав мужчине ответить, Джессамина продолжила.
- К слову, эту машину можно атаковать с крыш, свалить, подставив натянутые цепи, а кто-нибудь меткий может выстрелить в бак с ворванью. Конечно, всех этих… Как они называются? Этих толлбоев не уничтожить разом. Однако жестокость порождает жестокость. Люди, загнанные в угол, доведенные до момента, когда им уже нечего терять, бывают очень изворотливы, лорд Берроуз.
Джессамина встала, отошла к окну и, резко обернувшись, вновь не дала произнести собеседнику ни слова.     
- Совет представителей аристократии одобрит использование… - повторила она с едкой улыбкой. – И как потом Вы, мои дорогие, собираетесь поднимать экономику? А, может быть, эти машины смогут печь хлеб? Браво. Давайте людей еще и поджарим, их ведь мало умирает от чумы, – после паузы, отодвинув свой стул, молодая женщина внезапно произнесла четко и настойчиво. – Садитесь на мое место, лорд Берроуз. Садитесь.

Отредактировано Джессамина Колдуин (2014-03-25 13:46:07)

- Вам удобно? – спросила Императрица, игнорируя слова Берроуза. – Очень хорошо. А теперь представьте, пожалуйста, что Вы, а не я, правитель Империи.
В последнее время Джессамина стала все чаще замечать властный огонек в сухих глазах главы Тайной службы, его улыбка была снисходительной и, в речи проскальзывал один и тот же намек: «На Вашем месте я сделал бы иначе». Не исключено, что он и раньше не видел в ней дальновидной правительницы – слишком нетрадиционные, слишком либеральные взгляды для той, в чьих руках сосредоточена вся власть. Джессамина же всегда воспринимала свою роль как данность и особую, очень ответственную обязанность.
- Итак, - Императрица, приблизившись, наклонилась к самому уху лорда Берроуза. – Чума. Вы используете толлбоев, чтобы усмирять бунтовщиков и, как знать, устранять неизлечимо больных? Кроме того, в помощь Вам разработаны… - Джессамина протянула руку к своей папке, небрежным движением достала еще несколько чертежей. – Стены, башни… Иное оружие. Но Ваши люди все равно умирают. Гвардейцев убивают поодиночке, нападая группами в пять-шесть человек, они умирают от чумы, как и все прочие, потому что эликсир не дает полной гарантии безопасности. В основном же царит строгий порядок. Но, увы, Ваши сведения устарели, лорд Берроуз. На островах буйным цветом расцветают сепаратистские настроения, заговоры формируются и у Вас под самым носом, но Вы не можете искоренить их, потому что заняты подавлением народных восстаний, уборкой трупов, которых становится только больше, в то время как рабочей силы почти не остается, моряки не выходят в море, людей приходится заставлять выходить на работу. В провинциях Гристоля без должного надзора растет коррупция, народ недоволен и там. Возрастает число тайных обществ, среди которых рано или поздно найдутся лидеры, готовые призвать народ на свержение слабого, но ко всему прочему еще и жестокого правителя.
Джессамина встала спиной к столу и, чуть подавшись вперед, заглянула в глаза главы Тайной службы.
- Я не знаю, откуда у Вас такая радужная информация о том, что остальной Гристоль не страдает от того, что творится в столице. Вероятно, Ваши связные уже не служат Вам верой и правдой. – После короткой паузы молодая женщина заговорила вновь. – Как Вы сказали? Мощное и разрушительное оружие? Ну, так вот я еще раз Вас спрашиваю. – Джессамина стала медленно  и очень тихо проговаривать каждое слово, продолжая держать собеседника взглядом. - Что Вы собираетесь разрушать? Мой город? Мою Империю?

По всей видимости, глава Тайной службы не удосужился снизойти до понимания. Складывалось впечатление, что все сказанное не имело для него никакого значения. Джессамина заранее знала, каков будет ответ на ее простой вопрос о том, что, по его мнению, надо делать. Они говорили об этом много раз и ни разу не пришли к компромиссу. Поведение лорда Берроуза в этот момент напоминало поведение подростка, соглашающегося с мнением родителя только из-за невозможности дать прямой отпор.
Сев обратно на свое место, Императрица покачала головой.
- Раньше Вы не страдали излишней льстивостью, лорд Берроуз.
Что-то изменилось в этом человеке, или, быть может, у нее наконец-то открылись глаза. В конце концов, Корво давно недолюбливал старика, а он очень часто оказывался прав. Предательство? Джессамине не хотелось подозревать лорда Берроуза в самом худшем, но пришлось признать, что вел он себя странно.
- Вы – глава Тайной службы и один из моих верных помощников, которому не следует, сговорившись с господином Соколовым, за моей спиной разрабатывать планы, которые я не одобрю,  - холодно произнесла молодая женщина. – Я – Ваша Императрица. У нас разные взгляды на вещи, но, я надеюсь, общая цель. Прискорбно, если мне приходится Вам об этом напоминать.

- Нет измены в том, чтобы говорить правду, лорд Берроуз, - устало произнесла Джессамина, выслушав собеседника. -  Предательство – это ложь и противозаконные действия.
Глава Тайной службы будто оправдывался, но, вместе с тем, хотя бы этот момент он, похоже, не кривил душой. Его удивление, подлинное или разыгранное, было понятно. Тем не менее, усомниться однажды можно было в ком угодно. Даже в, казалось бы, самом преданном соратнике. В этом смысле хорошо было тем, кто никому никогда не верил – не столкнешься с разочарованием.
- Мы с Вами уже много раз обсуждали методы поддержания порядка. Я прекрасно понимаю, что в такой сложной ситуации, как настоящая, невозможно обойтись без жертв. Я согласилась с необходимостью применять силу, с закрытием порта и изоляцией неизлечимо больных, однако разработки Соколова считаю излишними и опасными. На этом у меня все, господин Берроуз.
В серых глазах Императрицы промелькнуло сожаление, но после этого взгляд ее вновь стал твердым и решительным.