Брэндону стоило огромных усилий воли, чтобы не трястись со страха. Сколько бы он себя не убеждал, что своим поведением он только вызовет лишние подозрения, сдержать он себя не мог. С той самой ночи три дня назад, когда он, проснувшись, обнаружил, что метка никуда не исчезла, он старался как можно меньше показываться на людях, почти не выходя из своей комнаты. Левую кисть он забинтовал сам, и на вопросы лишь отвечал, что случайно обжог её во время чтения.
Долго так продолжатся, конечно же, не могло, пусть слуги и приносили ему еду в комнату. Когда мать сообщила ему, что вечером они ждут гостя, и что Джонатан хочет видеть на ужине сына, Брэндон собрался с силами, принял ванну, оделся подобающим образом, и спустился на первый этаж здания.
- Ах, Брэндон, наконец-то, - Джонатан похлопал сына по спине, когда тот подошел ближе, но жест был скорее механическим и никакого тепла в нем не было. – Ты знаешь Смотрителя Бархэма, не так ли?
Кармайн попытался выдавить из себя слова согласия, но при слове «Смотритель» сердце ушло ему в пятки и он лишь кивнул. «За что? За что?» Если бы служитель Аббатства обывателей узнал о его ночном посетителе и знаке, то одной лекцией про Рассеянный ум Брэндон не отделался бы. Одной мысли о наказании (не говоря уже о том, что бы с ним сделал отец) было достаточно, чтобы молодой человек смертельно побледнел и чуть не упал в обморок.
- Я очень благодарен, что вы смогли посетить нас, Смотритель Бархэм, - между тем продолжал глава семьи, уже забыв про сына. – Я знаю, что вы очень заняты, но… -мужчины направились в сторону столовой, и их голоса начали понемногу затихать.
- Брэндон, с тобой все в порядке? – поинтересовалась мать, перед тем как последовать за ними.
- Д-да, я просто немного устал. Пойдем, отец не любит ждать.

Мать то и дело бросала на него обеспокоенные взгляды, и в конце концов Брэндону пришлось выдавить из себя кое-какое подобие улыбки, чтобы успокоить её. Но то, что он смог удержать эту улыбку на лице после произнесенных смотрителем, надо было считать настоящим чудом.
- Лишь головная боль, Смотритель Бархэм. Скоро пройдет, - сердце, тем временем, застучало еще быстрее, и молодой Кармайн поспешил приняться за ужин, чтобы избежать дальнейших разговоров. «Придется так жить? Так… боятся? До конца жизни». Мысль была страшной, но что он мог сделать? Чужой проник в его душу, клеймил его, сломал его жизнь, и по всей видимости ничто не мешало этому чудовищу посетить его сны снова. Брэндон подозревал, что кто-то иной посоветовал бы ему просто явиться в Аббатство и рассказать, как все случилось. И, возможно, он даже сделал бы это, если бы не...
- Право слово, Брэндон, ты выглядишь совсем неважно, - проговорил Джонатан, жестом веля слуге налить гостью вино.
- Он так уже несколько дней. С того приема у семейства Бойл. Говорю я вам, от этих сестер нельзя ожидать ничего хорошего. Распутницы, каждая из них, - последние слова были адресованы смотрителю. Ни для кого не было секретом, что глава семьи Кармайн очень плохо относился к нынешней аристократии. Его домочадцам по несколько раз в день приходилось слышать его слова о том, что во времена его отца Дануолл был гораздо лучшим городом, даже несмотря на весь этот научный «прогресс».
- Ему просто не хватает солнечного света, дорогой, - заметила леди Кармайн. – Он столько читает в последнее время, Смотритель. Сестры Бойл тут совершенно ни при чем.

Отредактировано Брэндон Кармайн (2014-06-11 16:30:57)

Брэндону делалось все более неспокойно. Неужто вид у него был на самом деле такой неважный, что каждый встречный считал своим долгом сделать об этом замечание? Впрочем, Джонатан Кармайн каждым встречным не был, и он хватался за любой повод бранить аристократию, да и любого того, кто не соответствовал его стандартам (что включило в себя большую часть человечества).
- Вряд ли именно книги вызывают головную боль, - слабо улыбнулся парень смотрителю, стараясь не смотреть ему в глаза и мысленно обещая себе, что будет поменьше говорить. Необдуманные слова имели дурную привычку рыть говорящему их раннюю могилу. - А читаю я книгу о Джоне Клеверинге. «Пусть его свет ведет нас во мраке», - цитируя эпитафию одного из Верховных смотрителей, Брэндон мысленно благодарил отца за его настойчивость в религиозном образовании сына. На самом деле он никаких книг не читал.
«Лживый язык подобен искре во рту. Искра мала, но от нее может вспыхнуть пожар, дотла сжигающий целые города». Еще одна цитата всплыла в сознании Кармайна, на этот раз из Семи запретов. Ложь далась ему так легко... Сколько запретов он уже нарушил? Сколько придется еще нарушить, чтобы держать произошедшее в тайне?
- Что ж, лучше поздно, чем никогда, - с недовольным видом заметил отец. - Тебе уже давно пора ознакомится с литературой о великих деятелях прошлого. Не так ли, Смотритель Бархэм.
Возражать Брэндон не стал бы даже при других обстоятельствах. Книги о Верховных смотрителях и других важных деятелях Аббатства он читал предостаточно. Но Джонатан не терпел возражений, в особенности от сына, и молодой человек промолчал.

Отец был в своей стихии, и посему Брэндон и леди Кармайн оставили их с смотрителем в покое. Мать попыталась завести разговор сначала о погоде, а потом о светских дамах, которые появлялись у леди Бойл на приеме. Впрочем, говорила она тихо, чтобы муж не расслышал и не начал очередную тираду о развратницах Дануолла. К перспективе женить сына на представительнице местной аристократии Джонатан относился крайне плохо. С другой стороны, чужаков с иных островов старший Кармайн жаловал ничуть не больше, поэтому вопрос о браке Брэндона пока что оставался неразрешенным.
Сам же Брэндон отстраненно созерцал свою тарелку, изредка попивая вино и отдаваясь мыслям о своем будущем. Последние несколько дней у него вообще не было аппетита. Итак худой, он даже потерял немного веса. "Что-нибудь изменить... что-нибудь изменить..." - прощальные слова Чужого все время всплывали у него в мыслях, но смысла их Брэндон совершенно не понимал. Он ничего не хотел менять. Во всяком случае до того, как Чужой решил дать ему "подарок" и разрушить его жизнь. Теперь он желал лишь забыть обо всем этом, проснуться в своей кровати без проклятой метки на руке, будто ничего этого не было.
Слова Джонатана о том, что он бы не пожалел сына, окажись тот приспешником Чужого, были словно ударом по голове. Младший Кармайн сглотнул и посмотрел на мать, будто бы умоляя ту спасти его от этого разговора. Но спасения не было.
- Сейчас, Смотритель, - забывшись, Брэндон воспользовался левой рукой, чтобы поднять со стола бутылку. Так плохо завязанные им бинты вдруг соскользнули, частично оголяя метку. Заметив это, парень раскрыл ладонь, роняя бутылку, и стремительно убрал руку под стол. Бутылка упала прямо перед ним, обливая его вином.
- Брэндон, да что с тобой такое?! - воскликнул Джонатан.
- Простите, отец, ожог... мне надо переодеться, - не давая возможности кому-либо сказать еще одно слово, Брэндон вскочил со стула и побежал в сторону выхода. Чуть ли не взлетев по лестнице, он рванул к своей комнате, напугав по пути одного из слуг, и плотно закрыл за собой дверь. Сердце было готово выскочить из груди.
- Они ничего не видели. Ничего... - Кармайн уставился на метку. От неё надо было избавиться. И сделать это мог только тот, кто поставил её.

Отредактировано Брэндон Кармайн (2014-06-11 16:30:32)