Мадлен пришлось потрудиться, чтобы разыскать дом, в котором жил Эштон. На счастье, в ее комнате, на следующую ночь после разговора с Корво, оказался офицер тайной канцелярии, который знал Вэллисмита лично. Не был другом, просто работали вместе. Девушка опоила его и ласками да уговорами вынудила его назвать адрес. Это было не слишком трудно, практически в беспамятном состоянии мужчина готов ей выложить все, хоть государственную тайну. Правда номера дома он не назвал, но и улицы вполне было достаточно. На утро, естественно, бравый солдат совершенно ничего не помнил. На следующий день  Мадлен отправила на эту улицу пару беспризорников, пообещав для каждого по серебряной монете. И вечером мальчишки принесли ей хорошие вести – рассказали, в какой именно дом зашел Вэллисмит и в котором часу возвратился с работы.

Мадлен сидела на скамейке неподалеку от дома Эштона и ждала. Агент немного задержался, ладно хоть вообще пришел. Женщина прекрасно знала как работают сотрудники тайной службы: могу возвратиться поздней ночью или же провести все время до утра на дознании или в поисках преступников. Мадлен не надеялась увидеть его сегодня, но судьба улыбнулась женщине – Эштон вернулся домой.

Подождав еще полчаса, Мадлен поднялась со скамьи и направилась к дому Вэллисмита. Она помнила, что жены и детей быть не должно. Последнее время Эштон жил один – он сам об этом говорил. Но у него, как и у всякого аристократа, наверняка, должны быть слуги. Впрочем, последнее не было для Бернацки помехой.
Она позвонила в дверь, не торопясь снимать с головы капюшона. Она выглядела сегодня немного иначе, чем обычно. Неброский макияж, такой же костюм и серый плащ на плечах. Если кто-то увидит, навряд ли узнает издалека.

- Да, я к господину Вэллисмиту. Если можно, - Мадлен приветливо улыбнулась. Девушка выглядела немного растерянно, говорила тихо и неуверенно. Глаза в пол, как полагается благочестивой женщине. Ее внешний вид, был вполне респектабелен, и заподозрить ее в недостойном роде деятельности было невозможно.
- Я ненадолго, очень нужно, - куртизанка виновато потупила взгляд и вошла в дом. Служанка более не стала ни о чем расспрашивать гостью, лишь кивнула и помогла ей раздеться. Очевидно, такие вот визиты были делом вполне обыденным. Помнится, Уильям никого вот так не принимал у себя дома. Но его работа была сосредоточена в основном на улицах города. Видимо Эштон был кем-то вроде канцелярской крысы. Тогда было понятно, почему его так мучила совесть. Мадлен было очень интересно, как Эштон чувствует себя сейчас.
Последние два дня она разрывалась между желанием отомстить и забыть все, приняв как данность. Впрочем, в итоге, одно другому не помешало. Она смирилась с потерей. Не дура, все прекрасно поняла. Почти точно так же она поступила десять лет назад, отравив отчима, который поднял на сестру руку. Зло должно быть и будет наказано! Только это не умоляло вины Эштона. По крайней мере, не для Мадлен. Все же Уилл был ей не безразличен. И, кроме того, ей не давала покоя мысль, что она утешала Вэллисмита после случившегося. Уильма еще даже не успели предать земле. Это было похоже на предательство. И именно эта мысль безостановочно свербела у нее в голове. Она предала!
А еще она предала обещание Корво. Но об этом не думала. Слишком много других мыслей было в голове.
На лестнице послышались шаги, и Мадлен подняла глаза. Это был Эштон.
- Тут к вам пришли, милорд, - сказала служанка. Мадлен промолчала. Только улыбнулась, словно рада была видеть его.

Сейчас он был другим. Наверное, прежним Эштоном Вэллисмитом. Не таким, каким запомнила его Мадлен. Только никакой радости она от этого не испытала. В сердце снова больно кольнуло. Но, нужно было отдать должное – выглядел ее ночной визитер прекрасно. Военная выправка изысканный домашний костюм, джентльменские манеры произвели на нее должное впечатление. Девушка подхватила его под руку и проследовала в столовую.
- Ну, - она коротко рассмеялась, мельком пробегая глазами по портретам на стенах галереи, – не то что бы друзья… вы же знаете, где я работаю. Я общаюсь со многими людьми, и некоторые из них не отказывают в помощи, если я их об этом очень попрошу, - она говорила на полтона ниже, будто боялась, что ее кто-то услышит. Мягкий бархатный голос девушки ласкал слух.
- Нет, мне ничего не нужно. Я просто пришла узнать, как у вас дела, Эштон. Вы не заходили, я начала переживать, - вкрадчиво ответила Мадлен, взглянув на Вэллисмита. Ничто в ее голосе и проникновенном взгляде не наводило на мысль, что женщина лукавит. Ей, как будто бы действительно было не все равно, а может быть Эштон просто нравился ей. Но разве простая куртизанка могла бы на что-то рассчитывать с мужчиной голубых кровей, да еще и женатым? Либо она очень наивна и глупа, либо самоуверенна и упорна.
- От ужина с вами я не откажусь, милый Эштон. Мне будет приятно составить вам компанию.

Эштон усадил Мадлен, как полагается достопочтенной леди. Не часто к ней проявляли такое внимание, да и с чего бы. Бернацки никогда не жаловалась и ни на что не претендовала, но когда испытывала на себе чью-то заботу или внимание естественно приходила в восторг. Хант, кстати, никогда к ней не относился как к леди. Хоть и старался обращаться к ней как к равной, никогда не ставил Мадлен на одну ступень с собой. Может быть, что-то и изменилось, если бы они сбежали вместе, как и хотели.
Эштон разлил вино.
- За Вас, - ответный тост прозвучал сквозь улыбку. Пахло вино потрясающе, да и вкус был действительно восхитителен. Еда тоже прельщала, в этом доме умели готовить, что уж говорить. Только Мадлен кусок в горло явно не полезет сегодня.
Мадлен сделал два внушительных глотка, и отставила бокал.
- У вас прекрасный дом, Эштон, - сказала женщина, оглядев столовую. Здесь было множество красивых вещей, но ни за одну из них взгляд не мог зацепиться. Белокурую головку куртизанки посещали совсем другие мысли. Нужно было заставить Эштона отойти от стола. Она ужасно волновалась. Словно сомневалась в том, что собиралась сделать, но упорно гнала эти мысли. Сегодня действительно все было по-другому. Даже в самый первый раз в ней было больше решимости, чем сейчас.
За спиной тихо хлопнула створка окна от порыва ветра. Мадлен вздрогнула, обернулась и тихо рассмеялась.
- Ветер. Немного прохладно. Дорогой Эштон, можно вас попросить прикрыть окно? – она улыбнулась, мягко накрыв свой ладонью его руку.

Мадлен понимает, что у нее совсем немного времени. И как только Эштон встает и поворачивается к ней спиной, она тихо берет его бокал. Второй рукой ловко открывает кулон, внутри которого смертельный яд. Белладонна. Она раздобыла его на Ботлл-стрит. Эта порция предназначалась для другого, но, к сожалению или счастью, не пригодилась. Порошок быстро растворяется в вине. Бокал отправляется на свое место. Кулон с секретом захлопывается. Все это Мадлен делает на одном дыхании. Если он сейчас обернется, если кто-то войдет, все пропало. Она пропала. Это агент тайной службы, а они знают, как поступать с теми, кто покушается на их жизнь. Сердце колотится в груди, бьется обезумевшей птицей в костяной клетке. Створка окна закрывается, раздается едва слышный щелчок щеколды и Эштон возвращается.
Все, назад пути нет. Женщина отпивает еще вина и берется за ложку. Суп пахнет восхитительно, но от одного запаха ее тошнит.
- Ну, как же, Эштон. Если бы я предупредила вас письмом, не получилось бы сюрприза, - она улыбнулась ему.
- Полно вам, вы хороший хозяин. Другой и на порог бы не пустил, - она тихо рассмеялась и собравшись с силами, испробовала кушанье.
- Я боялась, что окажусь некстати. Где ваши домочадцы? – вопрос прозвучал буднично, но с долей здорового участия. Мадлен и правда было интересно знать, куда подевалась любящая жена и дети.
- Неужели ваша жена совсем не боится оставлять вас одного? – лисья улыбка украсила ее губы. На миг она представила, что бы было, если бы сейчас в двери столовой вошла супруга Эштона. Ситуация могла оказаться весьма интересной.

Сделал вид или действительно не понял, о чем она? Мадлен улыбнулась. Это было так мило. Очевидно, Эштон не имел опыта общения с дамами за исключением своей жены. Рано женился, стал примерным семьянином. И если бы не убийство, так бы и провел свою жизнь в постели с единственной женщиной. А так хоть познал радость любви с другой. Жаль, этому более не суждено было повториться.
Эштон назвал ее дорогим ему человеком. Именно за ту самую заслугу. Назвали ли бы он ее такой, если бы знал, с кем она проводила большую часть своего рабочего времени, с кем строила планы о побеге? Ей очень захотелось сказать ему об этом. Сообщить, что через пятнадцать-двадцать минут он будет стоять одной ногой в могиле. У него поднимется сильный жар, появится сухость во рту, головная боль, тошнота. Потом сильное возбуждение, галлюцинации, потеря сознания и смерть.
Но она промолчит. Пусть умрет в неведении. Пусть улыбается. Пусть рассказывает про свою семью. Пусть будет счастлив.
Она заметила, как он переменился, увидев ее. Он действительно был рад. Может Мадлен и правда заняла какую-то особую нишу в его сердце. Пусть так.
Она подавила тяжелый вздох. Отпила вина и вытерла салфеткой влажные ладони.
- А разве у женщины не может быть выбора? – с улыбкой спросила куртизанка, отложив ложку и взглянув на собеседника. Она какое-то время молчала, а потом тихо сказала:
- Я бы не уехала.
Еще немного вина. Отставить тарелку с недоеденным супом и взяться за второе.
- Спасибо, мне нет нужды уезжать. Меня все устраивает здесь, в Дануолле. Но если будет совсем плохо, я уеду. У меня есть пути отступления, - скрывать это она более не видела смысла. Эту информации Эштон все равно уже не сможет донести ни до одних ушей.

В некотором роде Мадлен было тяжело судить женщину, с которой она была не знакома лично и, тем более, не ведала каково это быть матерью и аристократкой. Когда-то давно ей приходилось взять на себя домовое хозяйство, когда мама заболела. У нее есть представление о том, какового это нести ответственность за кого-то кроме себя. Ну а замужество… Разве жена Эштона не давала клятвы быть рядом с мужем и в здравии и в болезни? Неужели клятвы вообще ничего не значат теперь?
- Я бы не уехала, потому что не позволила бы мужу быть одному в трудные времена. Детей бы отправила в поместье, а сама бы осталась.
Мадлен действительно трудно было назвать трусихой. Конечно, она много чего боялась, но умела сохранить самообладание в нужный момент и перебороть страх. По-другому в Дануолле нельзя. По-другому вообще не получалось жить, даже на Серконосе.
- Ну, просто этой мой дом. Я многое потеряю, если уеду. Время не спокойное, но что делать. Чужой проверяет нас на прочность, - она рассмеялась и отпила еще немного вина. Алкоголь ее немного успокоил, и она смогла поесть. Рыба была восхитительная. В Золотой кошке такими разносолами девчонок не потчевали. Готовили яства лишь для клиентов, а там если удастся отхватить кусочек, то, считай, повезло. Но куртизанки не голодали, как многие в городе. Всегда были сыты и напоены. Жаловаться действительно было не на что.
- Хм… был, - она улыбнулась. – Но он оставил мне все что нужно.
Удивительно легко говорить. Наверное, это все вино.
Мадлен положила свою руку на его запястье, склонила голову, какое-то время просто глядя в лицо Эштону и меланхолично поглаживая его руку пальцами.
- О, вы и так для меня больше, чем просто клиент и знакомый.
И она не лукавила. Не каждому она давала привилегию быть отравленным ее рукой. Это она гарантировала только избранным. Самым-самым…

Мадлен лишь пожала плечами. Сказать можно все, что угодно, но как бы она поступила на самом деле, вопрос ,не имеющий ответа, а лишь массу предположений. В конкретной ситуации играют роль и не малую так же косвенные факты. Насколько безопасно будет детям в поместье и как сильно мужчина, с которым женщина связала себя узами брака, в ней нуждается. И тогда, взвесив все за и против, можно сделать конкретные выводы.
Насколько могла судить Бернацки, в поместье было более чем безопасно, и чета Вэллисмитов отлично там поживала, в то время как Эштон претерпевал здесь самые настоящие бедствия. Не материальные конечно, но эмоциональные и моральные. Как многое могло бы не произойти, если бы супруга Эштона осталась в городе. Мадлен бы тут не сидела и Эштон бы не погиб. Всего одно неправильное решение может в один миг поставить под угрозу все.
Насколько неправильным было решение Мадлен, покажет время. Сейчас она не испытывала никакой тревоги, не думала, что ей вероятно придется держать ответ перед Корво. Скорее всего, он разозлиться.
- Если начнутся беспорядки? – Мадлен улыбнулась. – Вы считаете, что они еще не начались? – Что же конкретно имел в виду Вэллисмит? То, что псы регента начнут отстреливать простых граждан и баррикады начнет захватывать ополчение. Он имел в виду полномасштабную гражданскую войну? В нее Мадлен не верила.
Следующий вопрос задал девушку в тупик. Не могла же она ему сказать всю правду. Правду, которую имела ввиду, говоря эти слова. А Эштон всенепременно хотел знать.
«Зачем тебе это? Одна ночь все равно ничего не решает. Ты думаешь, что у тебя ко мне есть чувства. Но они не настоящие. Обманчивые, лживые. Будь на моем месте другая, твое сердце загорелось бы точно так же. Одиночество делает людей слишком доверчивыми и открытыми»
- Вы мне нравитесь, Эштон. – И тут куртизанка говорила правду. И именно это давало ей серьезный повод сомневаться в своем поступке. Сердце сжалось. Внезапно, к горлу подкатил ком. Нет. Не нужно думать о нем так. Она все делает правильно. Прочь сомнения. Она должна отомстить. Почему она вообще еще здесь? Ей не хотелось смотреть на предсмертные корчи Вэллисмита. Впервые в жизни она не станет упиваться чужими страданиями.

Отредактировано Мадлен Бернацки (2014-05-20 10:55:31)

Прогуляться по двору – это было необходимо не только Вэллисмиту. Мадлен и сама была бы рада подышать свежим воздухом. Но, если в ее случае, это результат волнения и выпитое крепленое вино, то с Эштоном дело обстояло совсем по-другому. Ему стало дурно? Яд подействовал! Так быстро!
Сердце забилось с удвоенной силой. Скоро все кончится. Быстрее на улицу, оттуда будет проще убежать.
Мадлен улыбнулась.
- Я с удовольствие прогуляюсь, дорогой Эштон. Мне хотелось бы посмотреть ваш двор и сад, - она заметила мирно спящие фонтаны снаружи. И хоть ни один из них не работал, а сад пришел в заметный упадок по сравнению с тем, что когда-то было раньше, он привлекал внимание.
Они вышли из-за стола. Эштон помог куртизанке накинуть на плечи плащ и проводил на террасу перед домом. Солнце практически коснулось горизонта, но на улице все равно было тепло. Ветер утихомирился. Кругом царило спокойствие, только где-то вдалеке слышались тяжелые шаги толлбоев.
Мадлен взяла Эштона под руку и вздохнула полной грудью.
- Здесь очень красиво, - она представила, как дети Вэллисмита играют на террасе, а его супруга, сидя у фонтана, вышивает, изредка поглядывая на малышей. Эштон в это время мог сидеть в своем кабинете и, отложив работу наблюдать за семейной идиллией. Для нее это было чуждо. Даже немного дико. Но она бы решилась заплатить достаточно высокую цену, чтобы узнать каково это.
- Вы скучаете по семье, Эштон?