Раннее утро в «Золотой Кошке» было как всегда тихим и благодатным. Клиенты и работницы спали и в коридорах этого огромного, практически никогда не спящего улья, можно было встретить лишь гвардейцев, охраняющих покой жителей и посетителей Кошки. Но сегодня было особенно тихо, Мадлен даже не сумела найти мадам Пруденцию, которая в это время обычно раздавала указания слугам на предстоящий день. Тем паче. Мадлен направилась на кухню, чтобы собрать завтрак для маленькой пленницы наверху.
Эмили уже достаточно давно жила в Золотой Кошке и Мадлен удалось с ней подружиться, насколько это вообще было возможно. Девочка ко всем относилась враждебно и любого, кто вступал с ней в контакт, держала на расстоянии. Уилл как-то обмолвился куртизанке, кто эта девочка и Мадлен все стало предельно ясно. Не в ее компетенции было осуждать действия сильных мира сего - мужчины лучше знают, что им делать и как, но, тем не менее, она не могла допустить, чтобы ребенок жил в полной изоляции. Она время от времени навещала ее, носила сладости, цветные карандаши и бумагу, делилась новостями и слухами. Эмили чем-то напоминала ее саму, когда она только приехала в Дануолл. Тогда она тоже оказалась совсем одна в крайне запутанном и враждебном мире.
Взяв поднос она стала собирать еду для Эмили: кусок пирога, нарезанные ломтиками фрукты, чайный напиток. Накрыв все это салфеткой, Мадлен взяла поднос и направилась на верхний этаж.
Охранник на посту около комнаты Эмили сидел на стуле и, кажется, дремал, но заслышав приближающиеся шаги, вскочил на ноги.
- Привет, милый. Это всего лишь я. Несу завтрак для девочки, расслабься, - Мадлен мягко улыбнулась гвардейцу, остановившись у дверей. Парень засмущался и полез в карман за ключами. От нее не ускользнуло то, как неуверенно он открывал замок, словно не хотел ее пускать, но не имел никаких оснований для запрета. Она не предала этому значения и когда дверь отварилась, он тихонько проскользнула внутрь.
- Эмили, детка. Это Мадлен, - негромко позвала женщина, закрывая за собой дверь.

Мадлен поставила поднос на стол у кровати и отошла к окну, чтобы отдернуть шторы. День сегодня был погожий, с самого утра солнце озаряло Дануолл нежными лучами. Но было видно, как на севере сгущаются тучи, значит, будет дождь. Опять.
- На здоровье, милая, - Эмили была сегодня особенно тиха. Может быть не выспалась или же малышку одолела тоска по дому. Причин могла быть масса. Мадлен обернулась, придирчиво осматривая комнату. Для маленькой девочки Эмили была довольно чистоплотна. Всегда складывала все вещи на места, хоть и было у нее их немного. Этим утром комната выглядела почти так же, как и в другие дни, но кое-что не ускользнуло от внимания Мадлен.
Женщина сделал насколько шагов, и подняла с пола бутылку. Куртизанка нахмурилась. Трудно было поверить, что маленькая принцесса выпивала здесь, пока никто не видит. Скорее всего, здесь кто-то был еще этой ночью. Нехорошее предчувствие засвербело в груди.
- Эмили, кто к тебе заходил? – спросила Мадлен и посмотрела на пленницу. Только сейчас она заметила внушительную ссадину у нее на лице и разбитую губу. Бернацки была в шоке и несколько секунд не могла вымолвить даже полслова. Когда же дар речи, наконец, к ней вернулся, она выдавила:
- Эмили, детка, кто это сделал? Расскажи мне. Это гвардеец за дверью? Ты только скажи и его к вечеру повесят. Это очень серьезно, - это действительно было очень серьезно. Для всех. На «Золотую Кошку» было возложено одно очень простое задание – схоронить девчонку и проследить, чтобы в ней ничего не случилось. Что же получается, что даже под замком королевская дочка не была в безопасности?

Молчала. Не хотела говорить. Стеснялась ужасной правды? Или попросту боялась того человека? Не, это был не гвардеец. Мадлен достаточно хорошо разбиралась в людях, чтобы точно знать, что паренек у двери ничего плохого не сделал бы Эмили. И хоть держал он в своих руках оружие крепко и был отлично натренирован причинять людям боль, глаза у него были добрые, как у щенка. Нет, точно не он.
Возражения Эмили Мадлен пропустила мимо ушей. Но вот следующие ее вопросы она уже никак не могла игнорировать.
«Глупая Мадлен. Проболталась»
Девушка поджала губы и нахмурилась. Хотела, наверное, возразить, но не стала. Вздохнула и села на кровать рядом с Эмили. Пустую бутылку оставила на полу – будет уходить, заберет.
- Нет, Эмили, за меня не повесят.
«Не того поля ягода»
Она внимательно посмотрела на девочку. Если бы Хант не сказал, Мадлен бы ее не узнала. Может быть, со временем догадалась, кто знает. Джессамина Колдуин была всегда на виду, а вот ее дочка оставалась за кулисами. Она, как и все дети, наслаждалась своим детством, до последнего оставаясь в стороне от политических дел. А теперь она была в самом их центре. Мадлен убрала с лица Эмили выбившуюся прядку и заложила ее за ухо. Чуть улыбнулась и, понизив тон, сказала.
- Я знаю, - ну и что с того. Она никому не говорила об этом и никому не скажет. Даже если кто-то очень захочет отыскать малышку Колдуин, Мадлен останется нема как рыба. Ее знание ничего не меняло. Но от ответов Эмили зависело, на самом деле, достаточно много.
- Эмили. Милая. Он не трогал тебя? – она не смогла в этот момент подобрать подходящего эпитета, чтобы деликатно поинтересоваться осталась ли девочка после визита ночного гостя невинной. Синяки и ссадины – полбеды, они заживут, и следа не останется. А вот рана, нанесенная по трепетной девичьей душе, не пройдет никогда.

Вот и проснулась в Эмили имперская кровь. Неожиданно девочка перестала быть ребенком. В голосе послышались стальные нотки. Улыбнуться бы снисходительно, как это делают взрослые, когда детки решают поиграть в своих родителей, но отчего-то не хотелось. Мадлен оставалась серьезна.
- У стен есть уши. Вот и я подслушала. Сюда часто захаживают офицеры тайной канцелярии, много пьют, обсуждают между собой дела. В одном таком разговоре и проскользнуло твое имя. Но кроме меня никто не знает. И не узнает, - Мадлен врала, не моргнув и глазом. Но, то была ложь во спасение. Не могла она сказать, что один из этих агентов лично сказал ей, поделился с подругой великой тайной. Не могла она сказать его имени, да и к чему это было? Разве это имело вообще какое-то значение?
- Я была бы тебе очень признательна, если бы никто не узнал о том, что мне известно. Эта информация может стоить мне жизни, Эмили, - вот тут то Мадлен совсем не шутила. Люди порой были достаточно виртуозны в методах, которые могли бы заставить человека молчать. Чтобы раз и навсегда. И Мадлен не желал познакомиться ни с одним из этих способов.

- Ты же умная девочка, сама бы догадалась по моим неосторожным словам, - Мадлен пожала плечами и улыбнулась. – Кроме того, я не вижу ничего страшного в том, если ты узнаешь мой секрет. И, получается, что это теперь наш с тобой секрет, - это было похоже на несерьезные девчачьи договоренности, но то, о чем они говорили было более чем серьезно. В целом, Мадлен была не против такого положения вещей. Возможно, это поможет ей наладить дружеские отношения с Эмили, заставить ее довериться. Ведь нужно кому-то доверять в этом мире. Нужен хотя бы один друг, который поможет в трудную минуту. И Мадлен была готова им стать. Эмили Колдуин ей нравилась, хоть и вредничала иногда.
- Ну, тебе придется мне поверить, милая. Разве ты слышала от меня когда-нибудь, чтобы я хвалила лорда-регента за его поступки. Нет. Мне не нравится, что ты находишься здесь. Тебе тут не место. «Золотая Кошка» - плохой дом для ребенка. Но разве я могу повлиять на решение лорда Берроуза? Кто он, а кто я. Единственное, что я могу - это поддержать тебя. Разве не так должны поступать подруги, м? – она улыбнулась. Решила не давить на девочку, если захочет, сама расскажет. Не сегодня так завтра.
- Ты про какого-то конкретного офицера сейчас говоришь? Я знаю некоторых ищеек регента, но ни один из них ни о чем подобном меня не просил. Могу поклясться тебе, хоть ликом Чужого, что здесь я исключительно по своей воле.

Ищейки регента. Все. Такие?
Круг значительно сузился. Значит кто-то из офицеров. Вчера в «Кошке» было много сотрудников тайной службы. Мадлен видела своими глазами, как у входа топтались пятеро и кто его знает, сколько еще пришло ночью. Единственный человек, за которого она могла поручиться, был тот, с которым она провела ночь. Как там его звали… Эдгар или Эдвард?
«Интересно, а Уильям приходил? Жаль, что не увиделись вчера. Эд пришел слишком рано. Надо спросить у девочек, может быть он оставил какую-нибудь записку… ладно, это потом»
- Нет, милая. Есть и хорошие люди. Они могут быть грубыми, а иногда даже устрашающими, но это просто их работа. Сама понимаешь в королевской гвардии или тайной службе нет места сосункам.
Мадлен с удовольствием отметила, что Эмили немного «оттаяла» и снова взялась за завтрак. Пирог уходил достаточно медленно, но даже такими малыми темпами от него вполне может ничего не остаться. Голод не тетка, заставит есть даже «пасмурным» утром.
- Лорд-регент все равно узнает, Эмили. Побои невозможно будет скрыть. Я ведь спрашиваю не для того чтобы рассказать о том, что случилось с тобой каждому проходимцу в городе. Я спрашиваю, чтобы знать, что за поддонок поднял руку на ребенка. Знаю-знаю, ты не считаешь себя такой, - Мадлен улыбнулась, - но все же по возрастным меркам ты ребенок. Маленькая беззащитная девочка. И если он тебя тронул…. Ты только скажи, - Мадлен не стала продолжать дальше, но посмотрела на Эмили как-то особенно серьезно и решительно. Да, у нее не было власти, она была слаба и бесправна, но кое-что она могла сделать. Всего шепотка мышьяка в бокал с вином и проблема будет решена.

Хоть Эмили и обижалась всякий раз за то, что ее называли ребенком, вела она себя иной раз как пятилетняя девочка. Иной раз Мадлен всерьез подумывала, оставить ее в покое – ну не хочет она иметь друзей. Излишняя подозрительность обижала не на шутку, ведь Мадлен за все время их знакомства не дала ни единого повода усомниться в том, что все поступки ее искренни и помощь ее бескорыстна.
- Если ты хочешь меня обидеть, у тебя это хорошо получается, Эмили, - спокойно ответила куртизанка, поднимаясь с кровати. Ей было достаточно услышать, что Эмили расскажет об инциденте лорду-регенту и назовет ему имя поддонка, который ее ударил. Господин Берроуз обязательно разберется с этим офицером (в этом уже не было никаких сомнений). Скорее всего, его казнят. Ведь он нарушил прямое указание регента – беречь Эмили Колдуин, как зеницу ока. Лорда Берроуза давно не было в Кошке и когда он придет неизвестно. Возможно, стоило сделать так, чтобы глава Дануолла не заставил себя долго ждать. Об этом она собиралась поговорить с мадам Пруденцией, как только увидит ее сегодня.
Больше она решила ни о чем не спрашивать девочку. Было ясно, что принцесса ей не доверяет. А сидеть и объяснять, что ты желаешь ей только добра, было совершенно бесполезным занятием, все равно, что сражаться с ветряными мельницами. Возможно, девочка когда-нибудь поймет, что была не права и начнет оценивать поступки людей объективно. Сейчас от нее не стоило этого требовать. Принцесса потеряла слишком многое и воздвигла вокруг себя слишком высокую стену, чтобы иметь возможность защищаться.
- Обязательно расскажи все лорду Берроузу, когда он придет. И… я смогу зайти к тебе только завтра. Днем я собираюсь в город, если тебе что-то нужно… я принесу.

Мадлен молча кивнула в ответ. Да, из «Кошки» она могла выходить, как и подавляющее большинство девочек. Но так было не всегда. Первое время Мадлен жила здесь такой же пленницей, как и Эмили Колдуин. Только в отличие от принцессы ее никто не опекал и не защищал ее «птичьи» права. Прошло достаточно много времени прежде чем Бернацки сумела доказать мадам, что предана «Золотой Кошке» так же сильно, как и родному дому.
Она не помнит, когда именно в ее сознании между понятиями «Золотая Кошка» и дом встал знак равенства. Правда была в том, что идти ей было некуда, и вернуться домой она не могла. А здесь платили деньги, и здесь оберегали девочек насколько это вообще было возможно. Сотрудницы «Кошки» жили не так уж и плохо по сравнению с толпами бедняков, топчущих Дануолл. А со временем у Мадлен появились и некоторые привилегии. Она нравилась клиентам, и они ее за это не стеснялись благодарить.
Но все это появилось после того, как она приспособилась. Может и Эмили стоит попробовать?
На просьбу она ответила не сразу. То, о чем просила Эмили… это были не карандаши и сладости, а совсем другое… За это можно было получить суровое наказание, а при должном желании Мадлен могли обвинить в измене и пособничестве сторонникам Корво, который вообще-то был без пяти минут висельником.
- Хорошо, если я что-то узнаю о нем, я принесу тебе весть, - тихо сказала Мадлен, собирая на поднос грязную посуду. Слова сорвались с языка вопреки любому здравому смыслу. Просто Эмили имела право знать о человеке, который был ей не безразличен. Единственный на свете.