Утро 20 дня месяца семян выдалось довольно удачным по погоде. На рассвете даже светило солнце, сейчас скрытое облачной дымкой. Тренировочный зал башни был пуст, не считая Хайрема Берроуза и одного из его секретарей, который был выбран для спарринга на этот раз.
Еще пять лет назад глава тайной службы появлялся здесь каждый день. Но пришлось признать неумолимую правду – годы брали свое. И теперь его тренировки проходили четыре раза в неделю. Рука по-прежнему крепко держала саблю, отточенные за годы приемы превратились в настоящее мастерство, но выдыхаться он стал на порядок быстрее.
Даже сложно поверить, что тридцать лет назад этот сдержанный политик был знатным драчуном и только за один год участвовал в семнадцати дуэлях, в половине которых являлся инициатором. Теперь те времена вспоминаются лишь с улыбкой и легким чувством ностальгии.
Хайрем прохаживался по залу, разминая затекшие от ночной сидячей работы мышцы, думая о постигшей город чуме. На славу его предусмотрительности, никакой связи между болезнью и императорской тайной службой установлено не было. Другое дело, что зараза давно вырвалась за пределы квартала бедняков. Но все же авторитет Императрицы этим подрывался еще сильнее. Его люди в парламенте продолжали гнать свою линию. И даже Верховный Смотритель купился на сладкие посылы.
Осталось дождаться подходящего момента. Отъезд Корво Аттано был настоящей вишней на торте его заговора.
Посчитав, что размялся в достаточной степени, Хайрем встал напротив секретаря, который явно был более напуган, чем польщен оказанной ему честью. То, что от Берроуза можно было многому научиться – знали все в его ближайшей свите. Но то, что при этом получишь минимум глубокую царапину, так же оставалось непреложным фактом.
Тяжесть оружия приятно оттягивала руку. Берроуз отсалютовал противнику, не желая тратить время на слова и не дал ему и секунды на размышление. Стоит отдать парню должное – фехтовать он умел, но все же не имел за плечами большого опыта. Через пару минут он уже был на полу, а Хайрем стирал пот с гладко выбритой головы, давая парню время для того, чтобы отдышаться.

Хайрем услышал приближение Корво слишком поздно. Когда он обернулся, серконец уже  стоял перед ним.
Конечно, не зря именно этот человек стал лордом-защитником, умолять его умения было бы почти кощунственно, но Берроуза все равно кольнул тот факт, что он не заметил Аттано до того, как тот выдал себя. Стареет? А может, никогда не был настолько хорош? С другой стороны, в эпоху, в которую они жили, хитрость и прозорливость давно стали достойными соперниками физическим умениям. Интеллектуальные качества главы тайной службы были в полном порядке. Он никак не показал свою досаду, вежливо кивнув Корво на его молчаливое приветствие.
- Конечно, не откажусь.
Хотя был бы не прочь именно это и сделать. Тренировка с Аттано грозила перейти в поединок, хотя и не заточенным оружием. Потому что в данном случае ни один из них не хотел бы быть побежденным. Берроуз – не желая мириться с собственным возрастом и потерей былой хватки. Корво – потому что вообще никогда не проигрывал. По крайней мере, так говорили слухи, в обилии ходящие по башне и вне ее.
Но отказаться он не мог. Потому что слишком тщеславен. И сдаваться без битвы? Позор, какой позор. Куда больший, чем проигрыш. Впрочем, нельзя сбрасывать себя со счетов.
Отложив в сторону полотенце, Хайрем посмотрел на незадачливого помощника, который теперь переминался с ноги на ногу и смотрел большими глазами на обоих мужчин.
- Ты свободен.
Юноша бросил благодарный взгляд на Корво, который избавил его от новой порции синяков и ушел снимать с себя защиту, украдкой поглядывая на готовившихся к спаррингу легендарных личностей. Будет что рассказать товарищам, если он сумеет на это посмотреть! Конечно, если ему поверят.
Но тяжелый взгляд Берроуза, сверливший его затылок, заставил быстро исчезнуть из зала. Страх перед начальником был сильнее любопытства.
Хайрем вновь одел защитные перчатки и взял саблю, в который раз взвешивая клинок в руке. К поединку он был готов. Дыхание выровнялось, став глубоким. Тело легко отзывалось на любую команду.
И все же до чего любопытная сложилась ситуация.
- Вас будет очень не хватать в башне.

- Новости? Когда это у тайной службы не было новостей? Много и разных. Но с вашим отъездом у меня прибавится забот. А вы еще не в курсе?
Вопрос, конечно, был достаточно интересный. Учитывая, что разговор Берроуза с Джессаминой по поводу отправки Корво с делегацией на острова состоялся этим утром. И Хайрему пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить Императрицу в том, что это действительно целесообразно.
Конечно, это была ложь. Но отсутствие лорда-защитника во многом развязывало ему руки. Аттано был угрозой его планам, и на время убрать его из города было прекрасной идеей. А по возвращению Корво он сумеет припадать ему смерть Джессамины в нужном свете. Сделать еще одной фигурой в своей игре.
Лицо его ничуть не изменилось. Все та же маска придворной вежливости. Прямая спина выдавала легкое напряжение, но оно было вызвано готовностью к поединку, а не мыслями о заговоре. Их никто прочитать не мог. Годы, проведенные в тайной службе, начисто убрали с его лица всякую мимику, которая так легко выдавала многих людей, не умеющих держать себя в руках.
Хайрем посмотрел в глаза Корво. Еще одна привычка, издержка профессии. Люди не любят, когда им смотрят в глаза. Чаще всего это воспринимается как беспардонное вторжение в личное пространство. Но Берроуз всегда предпочитал заглядывать в самую душу собеседника, ища ответы на волнующие его вопросы. Впрочем, сейчас он это делал из праздного интереса. Взгляд его был внимательным, но в целом таким же беспристрастным, как и лицо.
Если лорд-защитник действительно не в курсе своего скорого отъезда, то ему предстоит его об этом уведомить. Что же, довольно приятное занятие. Его чувства к Императрице для Хайрема секретом не были. Как и то, сколько лет он не покидал ее на долгое время.

Отредактировано Хайрем Берроуз (2014-03-04 16:04:09)

Нет?
Ну что же, это было прекрасно. Хайрем не мог не получить удовольствия от того, что сообщит Корво об его отъезде раньше, чем Джессамина.
Но и о поединке забывать не стоило. Они не встретились за послеобеденным чаепитием, чтобы можно было себе позволить хотя бы немного расслабиться. Ко всему, это был прекрасный момент, чтобы дать своей неприязни к Аттано осязаемую форму. В клинке, в дуэли. Берроуз всегда был излишне предвзят ко всем, кто не являлся гристольцем, но сумел подняться столь высоко. Ко всему, он считал близкую связь Императрицы и ее Защитника плевком в лицо всей аристократии Дануолла, особенно учитывая тот факт, что править ими должна будет их дочь, в жилах которой течет смешанная кровь.
Конечно, он сам имеет тайную связь с Эсмой Бойл, но они хотя бы равны по происхождению и их брак вполне осуществим. Джессамина же в своем слепом чувстве зашла слишком далеко. И тяжело за это заплатит.
За всем в этом мире необходимо платить. За подобное позорное чувство – в особенности.
Берроуз отсалютовал в ответ, обдумывая, в каком свете лучше представить информацию. Он сразу же ушел в защитную стойку, отражая выпад и меняя диспозицию, уходя немного левее. Пока что он выжидал, ища наиболее подходящий момент для собственного выпада. Много сил растрачивать было просто нельзя. Иначе он выдохнется многим раньше, чем противник.
- С дипломатической миссией по всем островам. Чума – слишком большая угроза, Аттано. Императрица справедливо посчитала, что лучше вас не справится никто.
Хайрем никогда не называл Корво лордом-защитником, кроме тех случаев, когда этого требовал дворцовый этикет. Не желал хотя бы таким образом соотносить слово «лорд» и серконца, его, по мнению Берроуза, не достойного.

- Через шесть дней. Наконец-то побываете на родине.
В последней фразе был неприкрытый сарказм, но Хайрем мог себе это позволить, уходя от быстрых и точных атак Корво. Это было довольно не просто. Давно у него не было столь сильного противника. Кажется, в последний раз более десяти лет назад, когда он занимал еще скромный пост. Это была последняя дуэль в его жизни. Произошла она из-за нелесного отзыва об Эсме, и Берроуз не сдержался, вызвав наглеца на дуэль.
Конечно, победа тогда была за ним. Но далась крайне высокой ценой. И в физическом плане, о чем говорил заметный шрам на боку, и в карьерном. Не убей он тогда столь видного и знатного человека, был бы главой тайной службы еще раньше своего предшественника. Но жалеть было не о чем. Он все равно добился и продолжает добиваться всего, чего хочет.
Помимо этой проклятой женщины.
Интересно, Аттано понимает свое счастье? Или считает его само собой разумеющимся? Самая высокопоставленная леди империи была влюблена в него, как девчонка. И Хайрем сказал бы, что в политическом плане Корво этим почти не пользовался, что было довольно глупо с его стороны. Он давно мог скрыто править всей страной, умело манипулируя любовницей. Но не делал этого. Глупец? Или был точно так же ослеплен чувством?
Дотошный даже в мелочах Берроуз пытался докопаться до всего, до чего мог дотянуться. Чужое грязное белье его тоже ничуть не пугало. Но он благоразумно молчал обо всем, о чем знал. Или не молчал, умело используя полученные факты.
Берроуз ушел в глухую оборону, отступая, давая возможность подумать, что загнан в угол и не может устоять под напором противника.
Хитрый лис оставался хитрым лисом даже в бою.

Корво был очень быстр. Проматывая в памяти многие поединки из прошлого, он не мог вспомнить равного ему фехтовальщика. Впервые Хайрем на себе ощутил тот факт, что слухи не врут, и Аттано – действительно выдающийся мастер своего дела. Сначала это было тактикой, но потом его цепкого взора и многолетней практики действительно хватало только на то, чтобы отражать и уклоняться от выпадов, которые умело наносил серконец.
Взгляд в конце. Уже понимая, что за ним последует, Берроуз не удержался. В глазах промелькнул гнев и плохо скрываемая ненависть. Наверное, так и должно было произойти. Но мириться с собственный бессилием всегда тяжело.
Выпад.
Не предугадал, не успел. Сабля вылетела у него из руки, он остался безоружным, моментально останавливаясь и выпрямляясь, смотря на серконца. Лицо его, не считая испарины на лбу, оставалось прежним. Выдавали лишь чуть поджатые в гневе губы.
- Вы победили.
Бесполезно отрицать очевидное. Имей он глупость вызвать Корво на дуэль, мог бы лежать здесь, на полу, мертвым. Но именно недостатком ума Берроуз никогда не страдал, поэтому сейчас сдерживал себя, думая о том, что потом ему будет где отыграться. И на ком. Но то, что этой тренировки он Аттано никогда не простит – факт.
В бессилии руки сжались в кулаки.
Чужой возьми, настолько униженным он себя не чувствовал уже очень давно! К счастью, свидетелей его позора, помимо Корво, в помещении не было. Иначе могильщикам прибавилось бы новой работы.

Отредактировано Хайрем Берроуз (2014-03-05 00:53:24)

Хайрем посмотрел на протянутую ему руку.
Видимо, Корво решил довести свое черное дело до конца и все же вывести его из себя.
Придворный этикет – сложнейшая вещь. Малейшая оплошность может нанести огромную обиду тому, к кому ее совершили. С малых лет, еще не научившись читать, Берроуз знал, как правильно кланяться  старшим и как стоит отвечать на те или иные вещи.
Следование традициям настолько впитались в его естество, что при всем нежелании, он просто не мог не пожать руку серконца.
С достоинством, свойственным всем аристократам империи, он крепко сжал руку Корво, смотря ему прямо в глаза, и взгляд этот, хоть и был привычно ледяным, но явно давал понять, что Хайрем прекрасно понимает, что без этого можно было обойтись и это маленькое оскорбление просто так не оставит.
Как-нибудь потом.
Разжав руку, Берроуз подошел к скамье, утирая пот влажным полотенцем и начиная снимать с себя защиту.
- Думаю, будет разумно, если вы сами выберете своего временного приемника. Благо, время у вас еще есть.
Подумав, он все же смог себя пересилить и едва улыбнулся кончиками губ. Получилось немного похоже на оскал.
- Вам тоже большое спасибо.
За напоминание о его возрасте и о том, что время уже не остановить. Хорошо, что стрельба из пистолета в куда меньшей степени зависела от физических данных. Сейчас он бы с удовольствием пристрелил кого угодно, особенно – лорда-защитника. Но приходилось оставаться все таким же спокойным и невозмутимым.
Отыграется на подчиненных.