На слова Роны о "леди", о смерти ее родителей и о том, что они заботились о "них" ("И как вас много, этих "нас"?" - еще даже успел мимолетно подумать мужчина), Коул грустно улыбнулся:
- Чтобы быть леди, не обязательно принадлежать к числу этих заносчивых, несамостоятельных, состоятельных аристократишек, - по этой фразе сразу было видно, что правящий класс "китобой", мягко говоря, недолюбливал, - достаточно просто... не знаю, быть леди, вести себя подобающе, - он пожал плечами, а затем перешел к главной теме той фразы. - Сожалею о Ваших родителях. Я лишился своих в десять лет. Но в отличие от тебя, я родился в бедноте, а заботу тут надо было поискать, - он кивнул на потолок, имея в виду родной дом. - Тем не менее, ты жива, благодаря им. Не забывай об их заботе, наставлениях, о них самих. Почтить память умерших предков можно по-разному. Лучше всего - добиться приличного положения в обществе, следуя их урокам, чтобы труды их не пропали зря. Но этот путь очень сложный, учитывая кто мы такие, - убийца еще раз невесело усмехнулся. - А... кто такие "мы"? Ты сказала, "заботились о нас"? То есть, из твоей семьи еще кто-то остался? - Томас повернулся к девушке, но понял, что та лежит к нему спиной, потому снова повернулся и стал глядеть в камин.
Огонь в нем не загорался очень долго. С того самого дня, когда Томас Коул стал настоящим "китобоем", когда он получил форму и экипировку, когда остальные ассасины стали называть его "братом", когда он убил своего биологического отца. Было это, кстати, в этой же комнате. Новоиспеченный "китобой" позволил своим чувствам взять верх над разумом... нет, не так... Он позволил разуму и чувствам стать одним целым. И то, что придумал разум, было по нраву чувствам, потому что жертва умирала долго, умирала страдая... Жалел ли Коул о таком поступке? Конечно, нет. У него на тот момент уже давно не было семьи. Убийство отца для мужчины оказалось простым незавершенным делом из прошлого. Как и раздача долгов. Кириллу - хлеб, Розе - два золотых, Рамону - смерть лучшего друга. В тот момент, когда Томас стал полноправным "китобоем", он позаботился о том, чтобы больше никогда не возвращаться к прошлой жизни, он обрубил все концы, ведущие к уличному воришке, карманнику, бродяге...
Ведьма отказалась говорить, какие же планы ей оборвал мужчина. Ее право. Убийца, опять же, не стал настаивать. В конце-концов, кто он такой, чтобы лезть в душу чужому человеку? Зато, Рона поблагодарила его за помощь, что уже порадовало.
- Пожалуйста. Вот видишь, задатки леди еще не умерли в тебе, - он улыбнулся, но этого, разумеется, никто кроме него не знал.
Он нечасто улыбался. Радости в жизни любого "китобоя" очень мало. Какая судьба, какое будущее вообще может быть у "китобоя"? Правильный ответ: никакого. Планировать что-либо наперед, заботиться о личной жизни, о совместной жизни с какой-нибудь девушкой, было глупо. Каждый день мог стать последним, лично Томас это понимал. Именно поэтому он жил одним днем, старался ни к кому не привязываться, и решать только свои проблемы. Сегодня он отошел от своих правил, помог постороннему. И во что это могло вылиться в итоге, никто не мог предсказать. Даже Чужой, что видит всех и каждого. Да и зачем ему? Какой смысл обращать свой взор на очередного "китобоя" и очередную ведьму? Никакого... Коул понимал, что он никому не интересен, понимал, что и ему-то, собственно, никто не нужен. Он жил только для того, чтобы жить, выполнять свою работу - грязную работу, что воплощала чужие бесчеловечные желания в жизнь. У него было ни мечты, ни планов на будущее. Он жил "по-привычке". Он всего лишь выживал. А когда человек всего лишь выживает, все чувства, эмоции, отношения обесцениваются. Была благодарность к Дауду, что он дал шанс начать новую жизнь, уважение к нему же за его достижения, навыки и умения, было уважение к другим "китобоям" за их трудолюбие, успехи и помощь в некоторых делах, была симпатия к Вере, потому что она помогала иногда забыться. И все... Больше ничего. Он чувствовал лишь то, что должен этим людям. Но каких-либо особых эмоций они у него не вызывали. И эти усмешки и улыбки, что он из себя давил - были притворством. Они возникали по-привычке, от понимания, что нормальные, живые люди, проявляют иногда такие эмоции, двигают теми или иными мышцами лица в определенный момент. И ничего более...
- Я? - переспросил он, будто не понял вопроса, продолжая глядеть на огонь невидящим и немигающим взглядом. - Я вор, убийца, отравитель, "китобой". Я выполняю то, что мне велят, за деньги. Подставляю невинных, убиваю беззащитных, уничтожаю семьи, обедняю предприятия, разрушаю судьбы. Широкий спектр услуг, о которых не напечатают в газетах в разделе объявлений, - все это он проговорил сухим голосом, не отворачиваясь от огня, не думая ни о чем, кроме того, что говорит. А говорил он чистую правду. Некоторые убийцы считали себя "художниками", "изобретателями". Да, убить человека можно и красиво, и интересно, и даже весело. Но убийство и на Серконосе убийство. Нельзя прикрываться поэтичным званием "поставщик смерти" от своих грехов. Нужно уметь быть честным самим с собой.
Вскоре мужчина заметил, что леди Рона уже спит. Тогда он решил выйти на улицу, чтобы достать одеяла, одежду и еду на завтрак. Все это он собрал за час с небольшим, проникая в дома празднующих граждан. Даже умудрился найти материал, чтобы соорудить костыль для своей гостьи. На пути домой он ей очень пригодится.
Придя домой, он подкинул еще дров в камин и принялся мастерить палку-помогалку для ведьмы. Вышло вполне сносно, как он сам посчитал. Еду мужчина оставил на стуле возле кровати. Это было яблоко, хлеб, консервированная минога и бутылка, на дне которой плескались остатки виски. Гадость, конечно, редкостная, и никак не подходит для завтрака. Но сейчас важнее было "полезно", а не "вкусно", и тут виски, конечно же, выигрывал: согревал он отлично и мозг подстегивал знатно. Целый костюм для леди Роны висел на дверце шкафа. С больной ногой ей придется знатно повозиться, переодеваясь, ведь тут уж Томасу вряд ли позволят помочь, на чем мужчина, разумеется, не будет настаивать.
"Китобой" уснул на холодном полу, подложив сапог под голову, под утро, когда солнце только начало подниматься над горизонтом. Естественно, ведьма проснулась раньше него.
Вальс на костях. 1836 год, 28 день месяца песен
Сообщений 21 страница 24 из 24
Поделиться212014-09-03 21:43:14
- Вне игры
- Зарегистрирован: 2014-07-08
- Приглашений: 0
- Сообщений: 54
- Уважение: +22
- Позитив: +16
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
1 день 20 часов - Последний визит:
2014-10-24 14:24:07
Поделиться222014-09-04 10:38:23
- Вне игры
- Зарегистрирован: 2014-07-02
- Приглашений: 0
- Сообщений: 60
- Уважение: +8
- Позитив: +3
- Пол: Женский
- Провел на форуме:
3 дня 15 часов - Последний визит:
2015-04-20 21:21:09
Выбирая между двумя местами - этим, незнакомым, и Бригмором, сейчас Рона склонялась больше к первому. Не смотря на все, это место показалось ей тихим и спокойным, теперь она была уверена, что ничто ей не угрожает, пока она здесь. Тепло от камина придавало этому не самому эстетичному помещению хоть какой-то уют, а тепло - это самое главное, чтобы комфортно себя чувствовать.
Томас порой говорил интересные вещи, вот и сейчас, сказав о леди, он заставил Рону улыбнуться. Приятно, когда считают так, поскольку многие высокопоставленные особы вызывали у всех только раздражение, выставляя себя пафосными снобами. Наверное, умение преподносить себя зависело и от того, насколько ты адекватно можешь расценивать себя. Если тебе доступна самоирония, ты куда более успешный. Но Роне сейчас было не до смеха. Она все еще неважно себя чувствовала, а страх перед Далилой только делал все хуже.
- Ну, у меня есть сестра. Она заботилась обо мне после смерти родителей, - все же пояснила Рона, не став вновь умалчивать о семье.
Взгляд девушки вновь стал грустным. Сейчас она уже понимала, что жила так, как хотелось ее сестре. Конечно, выбирая между смертью от нищеты и жизнью в Бригморе, стоило выбрать второе. А теперь хотелось бежать. Неизвестность всегда пугает, а Рона не была уверена, что ее хорошо примут после всего случившегося. Она легла поудобнее, смотря большими глазами на Томаса. "Все же я была права. Он - китобой. Работает на Дауда, самого опасного человека Дануолла. И все же, не смотря на свой выбор, он кажется весьма интересным человеком. Он может быть разным. Совсем как сестры. Они тоже убивают, а вечером за ужином кажутся такими утонченными и невинными..."
Рона хотела что-то спросить, но мысли слишком быстро метались в голове, а затем глаза начали слипаться. Незаметно для себя девушка уснула, хотя сон этот был порой тревожным. То ли от своих мыслей, то ли от испытанной боли, девушка порой во сне вздрагивала и ворочалась. Когда находишься в болезненном состоянии, восприятие мира меняется. Если допустить к себе негативные мысли, заболевает не только тело, но и дух. Сновидения то были или наваждение, это нечто тянуло свои когти к сознанию девушки, ей хотелось проснуться, но она не могла. Рона видела себя во сне, она лежала, открыв глаза, но не могла пошевелить никакой из частей тела. Она попыталась закричать, но не смогла. В реальности эта картина выглядела не лучше - ведьма крепко спала, вздрагивала, а потом начинала учащенно дышать. Наконец, у нее получалось побороть бездвижность, она мотала головой в стороны, просыпалась, но тут же вновь откидывала назад голову и засыпала. Так повторялось несколько раз, и лишь под утро смогла уснуть крепким сном без сновидений.
Проснулась Рона от легкой прохлады. Дрова в камине почти догорели, теперь там тлели угольки. Зато у девушки было одеяло, в которое можно было завернуться, силясь сохранить тепло. Она не сразу ощутила легкий озноб. Подрагивая, девушка дотянулась до подноса с едой и отломила кусочек хлеба. Странное было ощущение - есть хотелось, но кусок в горло не лез. В своем полусонном состоянии Рона не сразу заметила Томаса. Он лежал прямо на полу в довольно походной форме. Если бы не было заметно, что его бока вздымаются от дыхания, Рона бы подумала, что он мертвый. Озноб забил сильнее. Рона постаралась отвлечься, посмотрела в окно. Утро еще было серым, вероятно, рассвет только-только начинался. Взгляд вновь упал на спящего китобоя, и Роне стало очень интересно изучить его спящим. В обычное время она стеснялась смотреть ему в глаза, а сейчас можно было бы получше изучить его лицо. Быть может, у него есть с собой оружие, которым пользуются китобои. Нет, пользоваться им она не собиралась, но подержать в руках оружие китобоя - разве это не интересно?
Зная, что бесшумно встать у нее не получится, Олдридж очень аккуратно переместилась, использовав магию. Самочувствие как-то сразу ухудшилось, но это неприятное ощущение быстро прошло. Рона двигалась очень тихо и осторожно, она сначала осматривала Томаса, а затем перебралась чуть в сторону, чтобы наблюдать за его лицом. Все, когда спят, кажутся безмятежными. И не скажешь, что сейчас перед ней спит убийца. Но Рона сейчас не думала о его делах, почему-то на ее губах играла улыбка. Такая улыбка бывает на губах ребенка, который совершает какую-нибудь невинную шалость. Рона аккуратно поднесла руку к его лицу и ощутила горячее дыхание. Затем ее пальцы едва заметно коснулись волос мужчины, и в это время девушка вся обратилась в слух. Если бы сейчас Томас пошевелился, Рона, наверное, очень испугалась бы, а это могло бы вновь причинить боль ноге.
Поделиться232014-09-06 13:38:38
- Вне игры
- Зарегистрирован: 2014-07-08
- Приглашений: 0
- Сообщений: 54
- Уважение: +22
- Позитив: +16
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
1 день 20 часов - Последний визит:
2014-10-24 14:24:07
Что снится человеку, который не имеет ни чувств, ни эмоций, ни желаний? Вряд ли что-нибудь интересное, достойное воспоминаний. А если точнее - ему совсем ничего не снится.
"Китобоев" обучали спать так, чтобы слышать все, что творится вокруг, чтобы чувствовать, когда опасность рядом. Было множество упражнений на это. И именно благодаря таким упражнениям у Томаса сформировались нужные рефлексы и привычки. Например, он всегда спал на полу, а любой шорох в радиусе десяти метров заставлял его немедленно проснуться и приготовиться свернуть шею любому потенциальному врагу.
Так случилось и сейчас. Когда Рона переместилась поближе к убийце, тот проснулся. Ему хватило ума, чтобы не вскакивать на ноги. Точнее, интерес заставил его замереть на месте. Ведьма не проявляла никаких признаков враждебности, что было весьма странно, так как Коул не мог представить, зачем еще леди Роне потребовалось приближаться к нему. Одной рукой убить китобоя будет проблематично - это ассасин прекрасно понимал. И за свою жизнь он точно не опасался. Тогда почему его охватывает какое-то неведомое волнение? Почему становится все сложнее придерживаться прежнего спокойно ритма дыхания? Почему сердце начинает биться все быстрее?
На эти вопросы Коул не мог найти ответа, и это его ужасно раздражало. Непонятное всегда раздражало мужчину, от этого могли возникнуть проблемы. Но когда девушка коснулась его волос, он лишь открыл глаза, удержавшись от того, чтобы схватить ведьму за запястье.
- Что ты делаешь? - спокойно, тихо и медленно спросил Томас. Он серьезно смотрел в глаза Роне. Догадка была всего одна, но она была глупая и нереальная. Так что ассасин действительно не понимал, что потребовалось его гостье.
После короткого диалого убийца помог девушке подняться и отдал ей костыль.
- Я отведу тебя до городской черты. Дальше пойдешь сама, - серьезно сказал он. - Завтракать будем? - он поднял яблоко и протянул Роне.
Поделиться242014-09-06 20:14:28
- Вне игры
- Зарегистрирован: 2014-07-02
- Приглашений: 0
- Сообщений: 60
- Уважение: +8
- Позитив: +3
- Пол: Женский
- Провел на форуме:
3 дня 15 часов - Последний визит:
2015-04-20 21:21:09
Женщина и любопытство – две вещи, которые не могут существовать отдельно друг от друга. Было в этом качестве много не полезного, но и хорошее все же также присутствовало. Не испытывай люди интерес к чему-то, могли ли они добиться чего-то? Если бы человек не был подвержен зову любопытства и познания, смог ли теперь город получить такое развитие, как то случилось при открытии ворвани?
Но у Роны в этот раз было совсем иное любопытство. Она сама не смогла бы точно описать это чувство. Ей просто было интересно смотреть в это лицо. Кто еще мог видеть эти черты лица? Только те, перед кем китобой снимет свою маску, а это, должно быть, совсем немногие. Наверное, это ей несколько льстило. Однако девушка очень волновалась – ей не хотелось, чтобы об этом узнал мужчина. Ей хотелось рассмотреть его, запомнить черты лица, чтобы сохранить в памяти образ того, кто ее спас и помог. По-настоящему помог. А сестра ошибалась, не все люди плохие, даже в этом обществе.
Вот так всегда и случается – ты только начнешь доверять человеку и даже отчасти симпатизировать его обществу, как вам приходится разлучаться. Как эта ночь, этот праздник, когда люди становятся другими, все меняет. Даже забывается, что стоишь по другую сторону от собеседника. Ведьмы никогда не будут ни с кем союзничать, поскольку Далила никому не доверяла. Но худшее, что может случиться – если они с Томасом окажутся по разные стороны. Что он сделает, если они встретятся как противники? Рона очень боялась этого. Она никогда не сможет стать хладнокровным убийцей, и уж тем более совесть никогда не позволит ей забыть о том добром поступке, который сделал для нее этот китобой. А, может быть, он просто повел себя так, находясь в роли? Ведь в праздник Фуги нельзя верить ничему…
Рона вдруг подумала, что, может быть, стоит уйти без лишних слов? Кто знает, может быть, та доброта, что была ночью, ушла прочь? Но она не успела ничего предпринять – Томас открыл глаза, напугав Олдридж. Она вздрогнула, отшатнулась, а затем переместилась в мгновение ока на кровать, выглядя при этом недовольной. Ее бледные щеки тронул румянец, который появился вследствие досады от обнаружения.
- Ничего, совсем ничего. – Промямлила девушка.
Она тут же схватила яблоко, пытаясь отвлечь от подробных расспросов Томаса. Настаивать на том, чтобы остаться здесь еще, она не посмела. Как бы ее не знобило от ужаса перед Далилой, ожидания всегда отравляют душу и разум больше. Терпеть это не выносимо. Рона отказалась от новой одежды – ей не хотелось бы объясняться перед ведьмами, где ей так удалось раздобыть вещи, это при полученной-то травме. Ну, а без опоры ведьма бы далеко не ушла, потому это она приняла с благодарностью.
Совсем выпало из памяти, как они шли к окраине. Рона думала о чем-то своем; спутники молчали. В такое ранее утро, когда все отдыхают после праздника, на улицах совсем никого не было (до беспамятства пьяные люди не в счет), что было только на руку китобою и ведьме. И вот, они уже стоят на границе, когда им придется разойтись по разным сторонам. Роне останется только пройти чуть дальше, где ее будет ждать сестра. Рона знала, что та волнуется, и обязательно придет за ней. Это было бы весьма кстати.
Девушка не знала, что сказать перед расставанием, потому только вздыхала, чувствуя волнение в груди. Поглядывая на Томаса из-под вуали, она слегка улыбалась.
- Что же… Я многим тебе обязана, не постесняюсь этого слова. Ты помог мне кое в чем разобраться, что также немаловажно для меня. – Рона сбивалась от волнения и уже стеснялась смотреть в глаза китобою. – Просто хотелось бы, чтобы ты тоже знал, не все ведьмы хотят только убивать.
Почему-то в горле появился ком; стало сложно глотать. Рона даже испугалась, что такое творится? Почему расставание такое трудное? Девушка ощутила, как глаза вновь увлажнились. Да, наверное, это все местный ветер, здесь всегда дули сильные потоки воздуха. Олдридж решила, что надо уходить резко, иначе она так никогда не решится сдвинуться с места.
Но напоследок девушка все же обернулась. Хорошо, что Томас еще смотрел на нее. Девушка кое-как придвинулась, взяла мужчину за руку и что-то туда вложила. Это была ее заколка из волос с мелкой россыпью полудрагоценного камня и гравировкой в виде буквы «R» - подарок сестры на последний день рождения. «Просто пусть будет у тебя», - читалось в глазах Роны, а вслух она не произнесла ни слова. Чтобы Томас не смотрел ей в спину, как она неуклюже пытается идти с больной ногой, Рона изредка применяла перемещение на короткое расстояние, а потом скрылась из виду. Почему-то, когда она перестала чувствовать взгляд в спину, ей стало одновременно легче, но и опустошенно тоже.
