Давным давно, ограничив круг своих интересов сыном и юридической конторой, леди Морлидж и в мыслях не имела собирать сплетни, которые нет-нет, но всё равно долетали до её ушей то благодаря явившемуся утром навеселе Пэрри, то благодаря заболтавшимся за какой-нибудь работой служанкам. И, как ни старайся, не быть в курсе определённых событий в Дануолле до чумы было просто невозможно.
Про то, что императрица скрывает имя отца своей дочери, шептались долго и с удовольствием. Подозревали многих, лорда-защитника чаще других, однако же вслух высказывать порочащие правительницу слова не осмеливались. Наверное, потому что сами были не без греха, как и леди Морлидж, которая как никто другой понимала необходимость скрывать имя возлюбленного.
- Она нарушила не один запрет, родив вне брака, - возразила Кора, в голосе которой не было и капли осуждения. Лишь констатация факта. - Это дурной поступок, и нас всех с детства учат презирать таких женщин, но мало кто догадывается, сколько за этим скрывается смелости, преданности и, главное, любви. Получается, что дурной поступок Её Величества таковым лишь казался, и если правда то, что болтали про неё и лорда Аттано, то и его поступки были не теми, чем они казались...
Рассуждая таким образом, с уверенностью, не свойственной человеку далёкому от придворного круга, Кора думала тем временем не столько о Джессамине, сколько о себе с Гарольдом. Потому она и правда, как никто другой, понимала и оправдывала ложь, в которой многим приходилось жить годами. Ради детей, ради благополучия того, кто дорог и любим. И лишь когда с её губ сорвалось имя лорда-защитника, Кора задумалась о том, откуда шедший рядом мужчина настолько хорошо знал покойную императрицу, что заявлял о ней что-то с такой уверенностью.
Догадка, пришедшая следом, была, по мнению леди Морлидж, настолько невероятной, что поначалу она даже высказать её не смогла. Нет, это уже слишком! Куча народу разыскивает по всему Дануоллу опального лорда, а он тем временем провожает кумушек на сносях да раздаёт эликсир Соколова? Немыслимо... Корво Аттано - самый ужасный преступник, какого когда-либо видел свет, только вот... Не она ли сама только что доказывала, что все люди - не те, кем кажутся? Если и дальше следовать этому утверждению, то всё выходило вполне логично: добропорядочный супруг на поверку оказывался мужеложцем, в то время как коварный убийца - искренне скорбящим по своей погибшей возлюбленной.
- Это вас люди лорда-регента ищут по всему городу? - охрипшим от волнения голосом прошептала Кора, останавливаясь, словно вкопанная, и добавила ещё тише: - Нам всем очень крупно повезёт, если я не рожу сейчас прямо тут, от страха.

Как ни странно, несколько грубоватая шутка лорда-защитника (после многозначительного молчания Кора в этом больше не сомневалась) разрядила обстановку, и бояться она и правда перестала. Да и с чего бы? В который раз напомнив себе, что Аттано уже давно свернул бы ей шею, если бы того хотел, миссис Морлидж робко улыбнулась, пытаясь одновременно собраться с мыслями. А собравшись, выпалила совсем не то, что хотела и что нужно было бы сказать:
- Вы не убийца. Или Чужой дал вам дар поистине виртуозно лгать.
До сего момента Кора даже не задумывалась, справедливо ли обвиняют лорд-защитника. Со всей этой чумой оказалось просто не до того. Куда важнее было запастись эликсиром, проследить, чтобы Эдмунд снова не выскользнул на улицу, и почаще видеться с Гарольдом. Однако сейчас, догадавшись о том, кто стоит напротив, она сразу и бесповоротно вынесла для себя вердикт: убийца не стал бы вспоминать о своей жертве так, как вспоминал Корво о Джессамине. Наверное, люди лорда Берроуза не согласились бы с таким сентиментальным "женским" доводом, однако же они, в отличие от леди Морлидж, не знали, что такое любовь, которую необходимо от всех прятать.
- Добрые духи! Мой  муж спит со своим однокашником. Моего сына спасает от полчища крыс, скорее всего, китобой из Радшора. Мой покой за вполне умеренную по нынешним временам плату охраняют висельники с Боттл-стрит. Человек, за которым охотится чуть ли не весь город, делится со мной эликсиром. И всё, о чём мне остаётся молить, так это о том, чтобы, если я окажусь в застенках Аббатства, вытряхивать из меня признания во всём вышеперечисленном не пришлось отцу моего ребёнка!..
Всё это Кора выпалила в какой-то растерянности, будто собиралась просить у своего спутника совета. И сама не могла до конца понять, откуда вдруг взялась такая уверенность, что лорд Аттано и не подумает её выдавать. Видимо, всё дело было в том, что беды их в чём-то были очень уж похожи, да и Корво не раз успел доказать, что не страдает беспричинной жестокостью. Лишний повод поверить в его невиновность.

Уверенность, послышавшаяся в голосе спутника, послужила для Коры лишь очередным подтверждением своей догадки. Слишком уж спокойно прозвучали слова о скором конце лорда-регента.
- Простите, - в который раз за эту встречу извинилась леди Морлидж, когда до неё постепенно дошло, что только что вывалила на не просившего не только подарков Чужого человека. - Сама не знаю, что на меня нашло... - Никогда не отличавшаяся болтливостью, она и правда, стараясь унять волнение, никак не могла понять, откуда вдруг взялись силы на подобные откровения. Соблазн свалить всё на козни оккультистов был велик, но тут скорее всего всё дело было в том, насколько схожими оказались их истории, невзирая на все различия между огульно обвинённым лордом-защитником и якобы добропорядочной жёнушкой уважаемого аристократа.
Но раз проявив откровенность и получив от этого давно не испытываемое облегчение, Кора не собиралась делать вид, что ничего не произошло, о чём не преминула сообщить своему провожатому:
- Не говорите о себе так, будто и правда собираетесь кануть в Бездну, лорд Аттано. Говорят, это сулит беду. А вам же есть, о ком заботиться. Когда кошмары закончатся, заглянете как-нибудь на чай? Через дверь?