Дануолл. Пир во время чумы |
|
Добро пожаловать на форумную ролевую игру по миру "Dishonored"!
• Каноны и неканоны; • Акционные персонажи; • Заявки от игроков. Для того, чтобы оставить рекламу или задать вопрос администрации, используйте ник Соглядатай с паролем 1111. |
|
• Месяц леса, 1837 год. Сюжет и хронология событий.
• Погода: теплая, изредка дожди. Температура: +18 +22 °С. • Игровая ситуация: Императрица Эмили I коронована в 12 день месяца жатвы. В 15 день на пожизненное заключение осужден Хайрем Берроуз. В 1 день месяца леса избран новый Верховный смотритель. Организованы лазареты, полным ходом идет восстановление Дануолла и лечение от чумы. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Дануолл. Пир во время чумы » Хронограф » Блюдечко с голубой каемочкой. 1837 год, 16 день месяца льда
1. Название: "Блюдечко с голубой каемочкой".
2. Дата: вечер, 16 день месяца льда, 1837 год.
3. Место: Башня Дануолла
4. Действующие лица: Эсма Бойл, Хайрем Берроуз.
5. Краткое описание: После ссоры и бурной переписки Эсма приходит к Хайрему мириться.
Отредактировано Эсма Бойл (2014-03-13 23:09:26)
Прошло двенадцать дней. Целых двенадцать проклятых Чужим дней. Хотелось бросить в Бездну все эти письма и выяснения. А все из-за чего? Из-за того, что позволила лишнего своим чувствам и глазам. Верно говорят смотрители: "Избегай блуждающего взора". Эсма с юности привыкла пренебрегать запретами, выучив один простой урок: главное выглядеть благочестивой, а не быть таковой. И теперь, столько лет спустя, она так глупо попалась на неосторожном чувстве. Все старые обиды, коих накопилось немало за более, чем десять лет, резко выплыли на поверхность.
Женщина постоянно, день за днем, прокручивала в голове варианты, что можно сделать, как выйти с поднятой головой из ситуации. И, по возможности, остаться собой. В сложившейся ситуации не оставалось другого варианта. Надо было мириться, пусть даже придется сдержать давнее обещание. Когда Эсма опрометчиво дала его Хайрему, ей и в голову не приходило, что спустя столько лет, ей придется его выполнять.
Алкоголь был под запретом, хотелось унять страх перед визитом. Нет, нельзя, ни в коем случае. Алкоголь, как казалось самой Эсме, отражал ее скрытые чувства, порывы и мотивы. Она не могла позволить себе снова быть слабой, снова показать себя настоящую. Ее маска должна быть безупречной, и тогда она сможет убедить своего любовника в том, что то, чувство было лишь минутным помешательством. Возможно, ей и самой удастся в это поверить.
Выбор наряда - это выбор того, какой ты будешь сегодня. Сегодня Эсма должна была быть послушной и даже покорной. Светлые тона, голубой цвет должны были подчеркнуть ее открытость. Пусть знает, что она готова отдать себя ему полностью. Он ведь этого хочет? Он ведь всегда этого хотел. Эсма знала, не могла не знать.
Хайрем ждал ее в башне, без его ведома туда было не попасть. Вездесущие телохранители, от которых в обычное время было не так-то легко отделаться, теперь оставались за дверью, которая тихо закрылась за женщиной. Она стояла перед любовником с поникшей головой. Вместо приветствия лишь:
- Прости меня, Хайрем, - только после этой фразы она подняла голову и посмотрела на лорда-регента своими серыми, грустными глазами, как будто была провинившейся маленькой девочкой.
Отредактировано Эсма Бойл (2014-03-13 23:59:15)
Одиннадцать дней. Одиннадцать проклятых дней. Без нее. Только письма, пусть и наполненные обоюдными эмоциями через край.
Жаль, Эсма не понимала, насколько на самом деле сильно задела его. И вовсе не себялюбие, как можно было подумать, а ту нежную любовь, которую он испытывал к этой женщине. Все написанные им письма были переписаны по нескольку раз. Некоторые экземпляры горели в порыве гнева.
Но теперь…
Теперь он вновь увидит ее.
Она чувствовала свою вину. Хайрем видел это. Иначе не стала бы навещать его в башне, настояла на том, чтобы он сам приехал к ней. Но нет, дорогая. Не теперь.
Теперь она стояла перед ним, с поникшей головой. Если это была лишь игра, то просто прекрасная. В светлых тонах, оттеняющих цвет кожи, Эсма была похожа на прекрасную мраморную статуэтку.
И за что он должен ее простить? За то, что она так и не смогла полюбить его? Только люди вовсе не властны над собственными сердцами. На самом деле, он даже не сердился. Лишь был опечален и четко осознавал, что вся его жизнь плавно пошла под откос. Но на нее не злился ни капли.
Но если она так думает, почему бы не удивить?
Отойдя от окна, он с серьезным лицом подошел к Леди Бойл и поднял ее хорошенькую головку за подбородок, вглядываясь в глаза. Перчаток не снимал. Во многом, для усиления эффекта.
Комната была наполнена вкусными запахами уже поданного ужина. Сервированный на двоих стол просто ломился от всяческих яств. Хайрем был настоящим гурманом не только в плане женщин, но и в плане еды. И, хотя ел и не так много, предпочитал для себя только самое лучшее.
В голове возник предательский образ Эсмы двухнедельной давности. Опечаленной и будто почти ненавидящей его. Но он быстро расстаял. Сейчас она была совсем не такая.
Живая, прекрасная Леди Бойл.
- Я вовсе не злюсь на тебя, дорогая. С чего ты взяла в голову подобные глупые мысли?
Ноги подкашивались, руки начинали предательски дрожать, а потому были усилием воли сцеплены за спиной. Она не смела отводить взгляд, веря в собственную абсолютную покорность. Эсма много раз прокручивала у себя в голове то, как Хайрем ее встретит, даже репетировала взгляд перед зеркалом. Он должен ей поверить, иначе... мало ли что взбредет в его голову? И хорошо, если просто заставит подчиняться, продавит свою волю, напрочь забыв о ее желаниях. Что если он захочет мстить? Стереть весь род Бойлов в порошок, а их состояние раздать соратникам. Все эти мысли были тщательно обдуманы и перемолоты за одиннадцать дней, а затем выкинуты из головы. Когда Хайрем будем смотреть в глаза своей любовницы, в них должно быть написано только одно: возьми меня всю, без остатка.
Холодная перчатка коснулась подбородка.
"Прости меня", - как будто шептали ее глаза.
- Я... я не знаю, что на меня нашло... - она говорила сбивчиво так, будто произносила эти слова впервые. - Это все алкоголь, да этот ужас, что творится, эти разговоры... - Эсма виновато отвела взгляд. Нельзя все время смотреть в глаза, это неестественно, а значит, подозрительно. - Я... я... Прости... - голос смолк, чтобы услышать снисходительные слова о том, что он совсем не злится.
В голове проносились строчки из писем. Каждое слово было пронизано чувствами и такими сильными эмоциями.
- Просто... ты тогда так резко ушел...
"И стакан в руках разбил вдребезги," - мысленно добавила женщина. По пути его следования так и остался тогда кровавый след.
В этот раз Эсма не касалась саму мужчину. Она была совсем в другой роли, уже не той сладострастной любовницы, но глупой, провинившейся девочки. Которая теперь готова искупить свою вину, как сможет.
- Я тебе подарок принесла, - Эсма достала из кармана небольшую коробочку, в которой лежали аккуратные запонки. Ничего особенного, и все же теперь она делала подарок Хайрему, как еще недавно он делал ей.
Хайрем вглядывался в ее лицо, ловил малейшее изменение мимики, выражения глаз. Девочка. Его милая девочка. Такая искренняя сейчас. Он почти готов был поверить ее раскаянию, слушая мягкие слова. Но старался сохранять разум и самообладание. Нельзя дать ей слишком быстро почувствовать, что он действительно совсем на нее не сердится.
Шаг назад. Опустить руку.
А вдруг она действительно не играет, и все эти эмоции идут из самого сердца? Возможно, он слишком строг в ее отношении?
«Стареешь, Хайрем, стареешь. Еще немного, и окажешься под каблуком у Леди Бойл. Как и многие до тебя».
Когда она упомянула его прошлый уход, он переменился в лице и подавил желание отвернуться, но все же остался стоять напротив нее и принял коробочку, в которой лежали запонки. Что же, это действительно приятно. Не часто Эсма была к нему настолько благосклонна.
- Спасибо за подарок. Я понимаю, что ты могла быть слишком расстроена чумой и прочими невеселыми мыслями. Правда ведь?
Ложь. Столь не прикрытая и столь сладкая для него. Лгать самому себе было на удивление легко.
- Или просто немного перебрала с алкоголем. В самом деле. Кстати, не хочешь вина?
Не встречаться с ней взглядом. Отвернуться, подходя к столу и наполняя бокалы.
- Я приказал подать лучшие блюда к этому ужину. Их стало не так просто достать даже Лорду-регенту. Думаю, что ты оценишь.
Его шаг к примирению. Столь малый с виду, но Эсма должна была оценить. Он подал ей бокал, поднимая свой в ее честь. Без тоста. Молча, залпом выпивая. Слова здесь были лишними. Он хотел услышать ее.
Эсма не делала лишних движений, а те, что делала, были плавными и сдержанными. Леди Бойл больше играла глазами. Взгляд в сторону, на мужчину. Светская львица превратилась в покорного котенка, который только тихо мяукал:
- Правда, дорогой... - в ответ на вопрос о расстройстве. Ни одного лишнего слова. Только то, что он хотел слышать.
- Перебрала, - Эсма вновь виновато потупила голову, она уже хотела отказаться от предложенного вина, но заметила, что он уже начал наполнять второй бокал, и промолчала. Хайрем демонстрировал своб благосклонность, но сам еще был холоден и отстранен. Было бы большой ошибкой пытаться заставить его перемениться в такой момент. Надо было просто быть послушной и ждать. Первые шаги уже были сделаны, а крючок был проглочен.
Самое страшное, что попался не только Хайрем, но и сама Эсма. У нее просто не было выбора.
- Я очень ценю, спасибо. Право, не стоило, - она чуть не обратилась к любовнику "лорд-регент" и не сделала реверанс. Это могло быть воспринято как насмешка и отдалить мужчину еще больше, создать непреодолимую дистанцию, напомнить о том, что происходит вокруг них. С другой стороны, лорд-регент сам подчеркнул и свой статус, и существующие проблемы, и то, как высоко ценит гостью. Ему самому хотелось примириться, причем намного больше, чем самой леди Бойл. Самолюбие не позволило бы ему самому сделать первый шаг. Не после того, что произошло в ее спальне.
Эсма также подняла бокал, виновато улыбнулась и пригубила напиток. Никаких лишних слов. Как они поссорились, так придется и мириться. Только в этот раз она не позволит себе лишнего, даже в вопросе алкоголя. Она сама покорность.
Берроуз молчал, лишь сделал пару глотков из бокала. Говорить было тяжело. Он боялся, что Эсма может понять истинные чувства, которые его обуревают. А это сильно ударит по авторитету Лорда-Регента. Даже любимая женщина не должна знать о том, что он способен на настоящую любовь. Иначе она обернется и против него, и против нее. Слишком лакомой мишенью станет Леди Бойл для многочисленных врагов главы тайной службы.
Поэтому он отвернулся, пройдя к своему месту и садясь за стол, накладывая в свою тарелку любимую акулью отбивную.
- Нужно приступать к ужину. Иначе он остынет.
Так просто, так буднично. И если она все же согласится стать его женой, то такими будут все дни, которые они проведут вместе. Хотя, Хайрем с трудом представлял Эсму как хорошую хозяйку дома. Но у нее было множество других прекрасных качеств. Допустим, незаурядный ум.
Молчать дальше и оттягивать было просто нельзя.
- Тебе не кажется, что Башня – весьма уютное место? Особенно сейчас, когда в городе такой бардак? Конечно, с сестрами тебе не скучно. Но ты могла бы подумать о том, чтобы начать приезжать ко мне почаще?
Завуалированный намек. Вокруг да около. Как и всегда. Берроуз уже не мог не юлить и не изворачиваться. Эти качества стали его второй натурой. За Эсмой он отмечал те же привычки. Возможно, у женщин есть своя тайная служба? Тогда они действительно просто созданы друг для друга. Жестокие и бескомпромиссные, черствые к чужим эмоциям люди.
- Я скучаю по тебе.
Ловко. Вовремя. Посмотреть ей в глаза. Постараться улыбнуться. И – ни слова лжи. Правда же скучает. И вспоминает о ней минимум десяток раз за час. Даже когда занят делами государственной важности. Какое дело до этого умирающего города, когда рядом – она?..
В этот раз Эсма не задерживала взгляд на алкоголе, не погружалась в него, как она это делала обычно. Сейчас все ее внимание доставалось Берроузу, но с этим надо было быть осторожной. Нельзя, чтоб он заметил, как она подмечает все его действия движения, пытается прочесть его мысли, чтоб вовремя подстроиться. Нет, она должна выглядеть абсолютно естественной, как будто впервые за долгое время решила не сдерживать свои порывы. Знал бы, он что в ее душе таилось на самом деле, наверно, никогда даже не посмотрел бы в ее сторону. Никто бы не посмотрел. Потому приходилось изображать.
Хайрем отвернулся, наверно, слишком поспешно, Эсма так и не успела заглянуть в его глаза, чтобы поймать застывшую в них картину, чтобы понять, что творится в его разуме, правильно она все делает или нет. Оставалось только гадать. И слушаться.
В ответ на приглашение леди только сдержанно кивнула, снова постепенно возвращаясь к своей основной, привычной маске. Будет странно и подозрительно, если она слишком долго будет демонстрировать фальшивые "настоящие" чувства. Достаточно и покорности, приправленной обычной сдержанностью.
На ужин были акульи плавники. Его любимые. Это так на него похоже. В отличие от разговоров про уют. Нет, Башня совсем не казалась Эсме милым уголком, особенно после изменений, которые привнес в нее лорд-регент. Присутствие охраны на каждом метре этого "уютного места" вовсе не придавало ощущения безопасности. Хотя бы потому, что такое количество охраны нужно только тем, кому опасность действительно грозила.
Но отвечать так было нельзя.
- Я была бы рада видеться с тобой почаще, - осторожно ответила Эсма. - Только не хочу отвлекать тебя от дел. Я ведь понимаю, насколько они важны... А Башня... - женщине понадобилась пара секунд, чтобы подобрать слова. - Башня - прекрасное и безопасное место, но, боюсь, что здесь, я не смогу создать нужную атмосферу. Для этого мне придется приезжать за день, а то и больше, - улыбнулась леди Бойл. Она понимала, к чему клонит мужчина, но пусть тогда клонит до конца. Не хотелось бы застрять на середине пути. Тогда Эсме придется самой приезжать в Башню Дануолла, а потом уезжать ночью или утром. Неизвестно кто будет выбирать постельное белье, а ужинать они , наверно, вечно будут акульими плавниками.
- Я тоже по тебе ужасно скучаю, - это было почти искренне. На губах застыла улыбка понимания. Эти двенадцать дней заставили ее изрядно поволноваться. Теперь они смотрели глаза в глаза, но совсем не долго. Эсма отвела смущенный взгляд и снова посмотрела на Берроуза.
- Теперь ведь все хорошо? - И ведь знала, что сейчас не может быть все хорошо. И все же.
Берроуз предпочел игнорировать последний вопрос. Конечно, все хорошо. Иначе могли бы они спокойно говорить о Башне и смотреть друг другу в глаза?
Конечно, все просто прекрасно. Не считая бегства лорда-защитника, смерти Кемпбелла и чумы, которая охватила город.
Все хорошо, дорогая.
Она хотела, чтобы он заговорил об этом сам. Без сомнений, Эсма понимала, к чему ведет Хайрем. Но все же здесь было важно не торопиться. И сделать этот момент максимально сглаженным.
Он уже один раз просил ее руки, стоя на коленях. Тогда еще молодой, красивый, уверенный в своих силах. Вороные волосы не тронула седина, и они хорошо скрывали часть лица, и девушка не увидела его выражения, когда он услышал отказ.
Как же это было давно.
За годы лицо покрылось морщинами. Хайрем рано начал сидеть и, сбегая от старости, начал брить голову. Красивые черты лица исказились. Ничего не напоминало того самолюбивого франта, что просил руки у юной Леди Бойл.
А она? Все так же красива, но и ее годы не пощадили. Выражение лица, его свежесть… все в прошлом.
Насколько сильно они изменились?
Хайрем отрезал кусочек акульего плавника и отправил его в рот, запивая глотком вина. Как будто это был просто очень приятный ужин. Тишину нарушал лишь стук столовых приборов и тиканье часов.
Наконец, он заговорил.
- Ты можешь вовсе не уезжать из Башни, Эсма. И, по-моему, фамилия Берроуз будет тебе очень к лицу. Жаль, конечно, что детей у нас не будет. Императрицей я тебя не сделаю, а пот первой женщиной на всех островах – да.
Спокойный, будничный тон. Как будто они обсуждали погоду в Дануолле, не более того.
В этот раз все было по-другому. Тогда происходящее казалось шуткой, хоть и выглядело красиво. Предложение руки и сердца, сделанное по всем правилам, грело душу и тешило самолюбие, но не более того. Как было смешно и забавно отказать, но дать надежду, что потом, когда-нибудь, при соблюдении определенных условий, он все-таки сможет получить согласие. Эсме и в голову не приходило, что условия могут быть соблюдены. Хайрем поставил себе цель и ее добился. Да так, что сложно придумать причину, по которой можно идти на попятную. Леди Бойл увязла в этой истории, как в зыбучих песках, попалась в собственную ловушку. А ведь она и сама верила в то, что хочет быть, ладно, пусть не императрицей, хотя бы "первой женщиной на всех островах". Но теперь, когда предложение уже почти сделано, без лишних церемоний, без лишних слов и свидетелей, женщина знала, что дело совсем не во власти. То мимолетное чувство, что незваным гостем ворвалось в ночь их ссоры, полностью расставило все точки над "и", выбив из колеи. Оно всегда было в ней, ее сердце всегда знало верный ответ, да только Эсма не позволяла себе его получить. Она не хотела знать. Дело было совсем не во власти и не в выполненных обещаниях. Просто сердцу, как бы ни хотелось заглушить его голос, приказать невозможно.
И все же.
Уже нельзя было отказать, весело смеясь. Много раз прокручивая в голове все возможные варианты, Эсма пришла к выводу, что выбора у нее больше нет. Она может только отсрочить свадьбу, отложить. Не более того.
- Эх, - с улыбкой вздохнула Эсма. - Мне всегда нравилось то, как звучит этот титул, "императрица". Так грозно и статно. Но так тоже неплохо.
Будничный тон, подстать манере лорда-регента. Будто они просто говорили о погоде или обсуждали вкус акульих плавников.
- Знаешь, мне нравится твое предложение.
Вранье, полное, но это неважно. Главное, красиво сыграть. Хайрем сам готов поверить в сладкую для него ложь. Выражение лица леди Бойл было счастливым, довольным и немного игривым. В ее голове крутилось воспоминание о том, как она, будучи маленькой девочкой, в своих светлых кружевных нарядах взобралась на дерево и показывала язык сестренке Вейверли, которая грозно призывала спуститься вниз. Врать проще, когда эмоции настоящие.
- Знаешь, я бы даже согласилась, будь оно сделано по форме... И с должным свадебным подарком.
Отредактировано Эсма Бойл (2014-03-16 14:08:52)
Хайрем улыбнулся. Впервые, за долгие годы, по-настоящему. Морщины на его лице разгладились. Во взгляде появилось тепло и отголосок любви, идущей из самого сердца.
Эсма, его Эсма не отказала ему. После того, как он сделал невозможное, она все же согласилась стать его женой.
Момент эйфории. Сладкий, солнечный. Казалось, что весь мир сейчас сузился только до них обоих. Он и его любимая. Вместе. Навсегда.
И только смерть их разлучит…
Мимолетная мысль – а может быть, она врет? Да и пусть врет! Не все ли равно, если главное его желание, самое глубокое, потаенное, становилось реальным?
Сейчас Эсма казалась ему особенно прекрасной. Совершенной, как картины Соколова. Непостижимой, как Бездна.
Сердце бешено застучало, он отложил столовые приборы и поднялся, подходя к ней, ловя каждое ее слово. Нежное прикосновение к руке.
- Пойдем, я покажу тебе свой подарок.
Не отпуская ее, чувствую тепло любимого тела, Хайрем подошел к окну и рывком отодвинул тяжелые шторы, открыл дверь на балкон и ввел ее на воздух.
Сильный ветер трепал волосы Леди Бойл. Соленый, морской воздух. Дануолл, который раскинулся под их ногами. Серый, скорбный, но по-своему – прекрасный. Крики чаек, далекое завывание сирены.
- Это ты сочтешь достойным для себя подарком?
Повернувшись к ней, Хайрем снова улыбнулся, целуя ее ладонь и заглядывая в глаза.
- Все это – для тебя.
Эти слова казались излишне высокопарными, но на самом деле были правдивыми и шли из самого сердца. Не будь Эсмы – не было бы и переворота. Но вот – она здесь. А он, ее верный пес, принес целую Империю к ее ногам.
А сердце продолжало свой бешеный стук. Надеялся ли он на самом деле, что этот момент когда-нибудь настанет?
Она много раз прокручивала в голове, что и как будет делать, что скажет, репетировала, подбирала слова, заучивала. Но никакие репетиции не идут в сравнение с представлением живого действия. Спектакль будет показан только один раз, второй попытки не будет. По крайней мере, нескоро. Еще двенадцать дней бурной переписки переживать не хотелось. Это и не нужно. Несмотря на дрожь в теле, женщина собралась.
"Я все сделаю, у меня все получится", - мысленно проговорила она, продолжая прокручивать приятные воспоминания в голове.
Ладонь Хайрема была влажной, даже этот человек волновался, что уж говорить о слабой женщине. А ведь лорд-регент был с ней честен. Дануолл, Гристоль, вся Империя были брошены к ногам леди Бойл. Казалось бы, чего еще можно желать? Но был ли этот подарок достойным? Перед глазами леди Бойл представал совсем не тот город, который она хотела, богатый и красивый. От было величия почти ничего не осталось. Может, только стены. Но каков толк был от них? На улице было прохладно, ветер пронизывал насквозь. Дрожь волнения сливалась с ознобом, вызванном погодой.
- Спасибо, милый, - улыбнулась леди Бойл и прижалась к теплому мужчине, который хоть немного защищал ее от холода. Перед таким подарком сложно было устоять. Женщина поднялась на цыпочки и аккуратно поцеловала своего мужчину. Нельзя было рубить с плеча, пусть хоть секунду насладиться своей победой.
Отредактировано Эсма Бойл (2014-03-19 13:54:33)
Это был прекрасный момент. Наверное, лучший в жизни Хайрема. Ни холодный ветер, ни затхлый запах застоялой воды, доносившийся даже до Башни, не могли нарушить его прелести.
Он крепко обнял Эсму, не замечая, что тоже продрог. Ничего на всем свете для него более не существовало кроме этой женщины.
Ее мягкий, нежный поцелуй. Слова благодарности. На самом деле, картинка была фантастической. За что именно она благодарила его? За то, что пошел на преступление для того, чтобы достичь текущего положения? Или за то, что уничтожил тысячи людей по единственной ее прихоти?
Не все ли равно?
Быстрый взгляд на город. Отдаленный черный дым где-то к квартале Ткачей. Новые разрушения. Кажется, что эта чума не кончится никогда. Пока не унесет с собой всех жителей города до последнего человека. В таком случае, они станут последними.
Прикосновение к тонким светлым волосам. Взгляд в глаза. Улыбка.
- Ты замерзла? Давай вернемся в тепло.
Комната. Плотно закрыть балконную дверь, чтобы сквозняки не простудили Эсму. И что делать теперь?
Хайрем чувствовал себя мальчишкой, который только что в первый раз в жизни предложил любимой девушке встречаться. И она согласилась. И что теперь с этим делать?
- Я люблю тебя, Эсма.
Слова вырвались сами собой, легко. Он стоял в пяти шагах от Леди Бойл. Губы искривились в мучительной улыбке. Еще одно подтверждение того, что сейчас Берроуз не врет.
Бешенный стук в сердце стал отдавать легкой болью. Временами счастье приносит не меньший удар по здоровью, нежели горе.
Да, она замерзла, хоть и не очень-то хотела возвращаться в тепло, где они снова останутся одни, без свидетелей. Дануолл завораживал. Пусть он и был падшим, но он был теперь ее Дануоллом. Эсма слишком сильно вошла в роль, она ее затягивала и завораживала. Хайрем заражал собственным чувствами, слишком сильно она на него настроилась. Но сможет ли она играть эту роль до конца дней? Говорят, что маски имеют свойство прирастать. Леди Бойл, наверно, могла обмануть любого, но не саму себя. Она знала, что не такая. Судьба любящей женщины не для нее. Как и сама любовь. Только отголоски страсти, не более того. Она зло, а для зла не существует "жили они долго и счастливо". Да, жизнь совсем не сказка. Здесь зло легко побеждает. Но обретает ли оно счастье?
- Я тебя тоже, - соврала женщина. Она даже не осмеливалась произнести это слово, "люблю". Оно будто было табуировано. И все же чувства ее переполняли. Рядом с открывшимся перед ней мужчиной она чувствовала себя бездушной миногой. В какой-то момент Эсма поймала себя на мысли, что уже даже готова была действительно согласится. И тут же себя одернула.
Надо было выйти из роли, хоть немного. Если она не исполнит задуманное сейчас, то не сможет этого сделать никогда. И придется носить фамилию "Берроуз" до конца дней. И спать с ним в одной постели, и просыпаться каждое утро с новыми синяками. Эсма невольно поежилась. Всегда можно будет списать на холод. А еще эта жуткая башня, охрана, она станет мишенью для ассасинов. Не говоря уже о том, что любовников водить в башню будет весьма проблематично. Нет, нет и нет.
Леди сделала большой глоток вина. Она не могла отказать Хайрему снова, Эсма это прекрасно понимала. Но она могла отсрочить свадьбу, насколько это возможно. А то, что будет потом, будет уже потом. Может, ему будет и вовсе не до нее?
Эсма облокотилась на стол и, держа в руках вино, со счастливой улыбкой смотрела на лорда-регента.
- Я очень ценю твои усилия и все, что ты для меня сделал, - она склонила голову на бок, будто играла с ним. - И все же я хотела бы попросить именно о свадебном подарке. Уверена, тебе будет даже в радость его достать...
Она его – тоже.
Тоже.
Правда или ложь? Уже не важно.
Эсма не приблизилась к нему, отходя к столу и делая несколько глотков вина. Вновь – алкоголь. С другой стороны, от кого еще ждать сейчас помощи, как не от вина? Никто их не побеспокоит. Да и к кому еще идти женщине, которая причастна ко всему творящемуся бардаку?
Хайрем помедлил, следя за ее движениями, и сам подошел к столу, тяжело садясь в свое кресло, пристально смотря на Эсму. Мыслей было слишком много. И самое страшное – в голове преобладали чувства, а не разум. Это Хайрем переносил тяжелее всего. Человек, живущий без страстей, он не понимал, что теперь с ними делать. Он терялся, впрочем, не подавая виду.
Не нужно было ей признаваться. Леди Бойл – не та женщина, которую растрогают подобные пылкие излияния. Нельзя было давать сердцу волю. Учитывая ее реакцию, Берроуз понимал, что ошибся.
Не бейся, глупое сердце.
Уняв дрожь в руках, беря самого себя в железные тиски, он взял бокал с вином и сделал несколько глотков, отставляя его и принимаясь за трапезу так, как будто ничего не произошло. Акульи плавники оставались такими же вкусными, даже остыв. Кулинарное мастерство повара смягчило мятеж в его разуме, который частично переключился на восприятие вкусовых ощущений.
Нужно было окончательно собраться и найти достойный ответ просьбе о еще одном подарке.
- И что еще ты хотела бы получить от меня, Эсма? Боюсь, что звезда с неба – невыполнимое обещание. Даже сложно представить, чего еще у тебя нет.
Берроуз не отрывался от тарелки, с удовольствием поедая свежие овощи. Будто бы и не было недавнего порыва и из-за стола они вовсе не выходили. А обсуждения касались исключительно погоды и прочих светских тем.
Она что-то сделала не так? Неправильно сыграла? Выбрала не тот момент? Другого шанса все равно не будет, так что ситуацию надо выправлять. Эсма села за стол, на свое место, но к еде больше не притрагивалась. И даже бокал поставила на место. Хотелось скрестить руки на груди, но это показало бы ее недовольство. Потому она просто смотрела на то, как Хайрем вновь занялся своим любимым блюдом. Будто ничего не произошло.
- Мне не нужна звезда, - тихо ответила Эсма после паузы. - И сокровищ не надо, и даже акул с аквариумами. Я не этого хочу.
Покорность начинала перемешиваться со стальными нотками в голосе. Эсма не привыкла к отказам, пусть даже самого лорда-регента.
- Неужели после всего произошедшего ты не можешь сделать мне один подарок? - может, она и перегибала палку, может, стоило быть более ласковой, нежной, покорной. Но что если он просто воспользуется этой покорностью, этой минутной слабостью?
- Перед свадьбой. Один всего подарок.
И все-таки Эсма не удержалась и скрестила руки на груди, обиженно надув губки. Как будто готова была сказать, что ошиблась и сейчас возьмет свои слова обратно.
Картина, представшая перед ним была совсем неожиданной. Он ожидал от Эсмы чего угодно, но только не такого поведения. Сейчас она была похожа на ту самую капризную девочку, в которую Хайрем влюбился много лет назад. Непосредственная, всегда добивающаяся своего. Просто потому что она – Леди Бойл.
И что-то в ней такой было. То, что заставляло столько мужчин охотиться за ее благосклонностью. Впрочем, ни один из них не заошел так далеко, как Лорд Берроуз.
Теперь он смотрел на нее спокойно, ничем не высказывая своего удивления.
- Я и не думал о том, что ты попросишь столь незначительные вещи. И конечно, я выполню твою желание, дорогая. Только не надо на меня обижаться.
О, женщины! Знала ли Эсма о том, что сейчас, в своем притворном возмущении, была чудно хороша? Наверняка, знала. И Берроуз ей это заведомо прощал. В конце концов, что еще она может у него попросить? Не звезду же с неба, в самом деле? Излечить город от чумы? Это лишь вопрос времени, глупая просьба. Но наверняка в ее хорошенькую головку пришла действительно интересная идея. Иначе не случился бы этот спектакль.
Отправив в рот еще один кусок рыбы, Хайрем сделал глоток вина и откинулся на стуле, ожидая ответа Леди Бойл.
«Давай, удиви меня».
Он думал, что она попросит незначительную вещь? Как будто дело только в богатстве, власти и звездах на небе. Будто нет других последних, то есть предсвадебных желаний. Например, таких, что смогут отодвинуть свадьбу на неопределенный срок. Эсма долго об этом думала. У нее на это было двенадцать проклятых дней. Что бы попросить такого, что было, с одной стороны, заполучить очень сложно, а, с другой, не раскрыло бы ее личных намерений, а, с третьей, необходимость запроса можно было объяснить общей необходимостью. Будто ему самому подарок был не менее важен, чем ей.
Благополучие Дануолла и избавление от чумы? Слишком очевидно. Он поймет, что она просто хочет отсрочить свадьбу. Что-то с другого острова? Это отвлечет от важных дел. Нет, нет. Просьба должна касаться самого Берроуза даже больше, чем ее. Пусть это будет связано с властью.
Эсма придумала. Она уже готова была удивить своего мужчину оригинальным запросом. И леди Бойл совсем не лукавила, когда говорила, что ему будет в радость осуществить ее запрос. Оставалось теперь только надеяться, что она не слишком продешевила. Что задание не будет выполнено слишком быстро.
- Я хочу голову Корво Аттано. На блюдечке. С голубой каемочкой, - все тем же обиженным голосочком заявила Эсма. Она так и не меняла позу. Так и сидела, скуксившись и сложив руки на груди.
Берроуз все так же спокойно смотрел на Эсму, будто бы и не произнесла она этих роковых фраз.
Эта просьба была самым настоящим ударом под дых. Она будто специально показывала ему, что, мол, не додавил, не доделал, дорогой. Или, старайся, продолжай. Хотя прекрасно знала, что все силы тайной службы брошены на поимку преступника. Что Берроуз не спит ночами – сам видит блюдечко с голубой каемочкой и голову своего врага.
Огромных усилий стоило сдержать себя. Не встать и не начать орать на нее. А может быть, и ударить. За то, что она - такая бессердечная стерва, которой всего мало. Для которой даже честное признание в любви не имеет никакого значения.
Хайрем крепко сжал столовые приборы у себя в руках и прикрыл глаза, заставляя себя оставаться внешне спокойным. Звон вилки. Еще один аппетитный кусок во рту.
- Хорошо, Эсма. Но это будет последний подарок. После него ты выйдешь за меня замуж. И мой тебе совет – переезжай в башню. Я беспокоюсь за твою безопасность. Хочешь – вместе с сестрами. Здесь я в большей степени уверен, что с тобой ничего не произойдет. Надеюсь, хоть это ты можешь сделать для меня?
Берроуз взял свой бокал излишне порывистым движением, чудом не расплескав его содержимое, и осушил его залпом, с мерным стуком ставя на стол.
Невыносимая женщина. Может быть, она и есть расплата за все его грехи?
С одной стороны, было даже приятно смотреть на мучения "любимого", а, с другой, тот становился опасен, подобный разъяренному зверю. Женщина невольно сжалась, опасаясь, что ее "жених" перейдет все границы. Она ждала ответа, не подавая вида, что что-то не так.
В голове мелькали мысли, что, может, она выбрала не ту просьбу. Или вообще не стоило соглашаться. Но тогда было бы еще хуже. Нет, нет, она не могла иначе. Звон стихал в ушах. Иногда было сложно сдержаться. Эсма потянулась к бокалу вина и даже не заметила, как его осушила.
- Хорошо, милый, как скажешь, - отозвалась леди Бойл. Ее голос звучал теперь безэмоционально, даже немного отстраненно. Вся экспрессия теперь была на стороне Берроуза. Но нет, даже стараясь вести себя уступчиво, леди не собиралась идти на жертвы.
- Мы подумаем с сестрами, - вряд ли они согласятся. Можно даже не начинать разговор, разве что для того, чтобы посмеяться. - Наш особняк вроде достаточно защищен.
Женщина не чувствовала опасности в своем доме, в отличие даже от башни Дануолла. Да, здесь всюду была охрана, странные, чужие люди на каждом шагу. И все же дома было уютнее. А еще там было свободнее дышать.
Вы здесь » Дануолл. Пир во время чумы » Хронограф » Блюдечко с голубой каемочкой. 1837 год, 16 день месяца льда
